Побег из бизнеса в благотворительность: три мифа и невидимые пришельцы
06.06.2020. В середине апреля едва не случилась маленькая сенсация. Российская версия авторитетного журнала Forbes рассказала, что «благотворительные фонды хантят лучших специалистов из бизнеса». Утверждалось, что в благотворительных фондах «на руководящую позицию ищут грамотных управленцев с опытом CEO или управления крупными подразделениями».
В колонке также сообщалось, что многие кандидаты сейчас хотели бы работать в сфере благотворительности, чтобы наполнить свои компетенции их новым смыслом. Да и время для переманивания кадров сейчас удачное, ведь «сегодня ситуация такова, что многим бизнесам придется выживать, урезая расходы и сокращая сотрудников».
Однако в отечественных благотворительных фондах про этот новый тренд, видимо, оказались не очень в курсе, да и отнеслись к нему без восторга.
Портал Милосердие.RU написал, что данная колонка «оставила неоднозначное впечатление у коллег по благотворительному сектору». Татьяна Задирако, учредитель и исполнительный директор БФ «Социальный навигатор» выступила жестким оппонентом высказанным в статье утверждениям.
По опыту и наблюдениям Татьяны, самый большой приток кандидатов из деловой сферы в НКО – сотрудники низких менеджерских позиций, ушедшие из компаний, потому что им надоело ощущать себя винтиками, а также те, кто принял решение о дауншифтинге. И «маловероятно, что эти люди – те, в которых НКО заинтересованы в первую очередь».
Также глава благотворительного фонда отметила, что люди из корпораций пытаются перейти в некоммерческий сектор, когда нужно где-то «пересидеть», пока не подвернется более привлекательная работа. По понятным причинам некоммерческий сектор не в восторге от таких рекрутов: то есть идут в благотворительную организацию совсем не потому, что специалист разделяет ценности третьего сектора и конкретной НКО.
К слову сказать, статья российской версии американского журнала, с которой все началось, не баловала фактурой. Там не было ни интервью со специалистами, в последнее время повесившими на крючок корпоративную шинель, ни даже просто имен людей, сделавший такой переход.
Прилетит вдруг волшебник…
… Человек уверенно поднимался по корпоративной карьерной лестнице в США или Западной Европе, но отказался от очередного повышения и уехал помогать благотворительному фонду в Африку или Юго-Восточную Азию, потеряв в доходе. Вывел работу на новый уровень, некоммерческая организация благодарна за помощь… Известные западные СМИ любят рассказывать про такого рода истории, не скупясь на реверансы в адрес своих соотечественников.
Отзвуки этих фанфар периодически доносятся и до российских просторов. Большинство трендов в отечественной филантропии пришли к нам с Запада, так что было бы разумно предположить, что мы тоже вот-вот должны увидеть исход менеджеров из корпораций.
Истории про то, как люди из бизнеса вот-вот толпами повалят на работу в благотворительные фонды, отринув карьерные перспективы, зарплаты и годовые бонусы, рассказываются с завидной регулярностью – и порядком поднадоели профессионалам филантропического сектора.
Не будет преувеличением сказать, что есть мощная, годами и десятилетиями сформированная мифология вокруг перехода людей из бизнеса на работу в благотворительный сектор.
Слишком многие рассказы про такие переходы эмоционально «заряжены». Одни впадают в излишнюю патетику («вот это да!»), а другие в праведный гнев («с жиру бесятся», «это они все для самопиара делают»). Третьи весьма вольно трактуют факты, чтобы сделать ударный рассказ, который гарантированно не оставит читателя равнодушным – например, про духовное перерождение безжалостного дельца в чуткого благотворителя а-ля диккенсовская «Рождественская история». Или, напротив, про greenwashing (гринвошинг, «отбеливание» репутации) со стороны алчных брендов.
Но даже если эмоции не зашкаливают, то вокруг темы чересчур много славословий, гневных филиппик, преувеличений, некорректных допущений и неточного знания реалий конкретных стран. В результате в этом информационном шуме теряются реальные проблемы, которые действительно стоит обсуждать.
Попробуем разобраться, что и как.
Миф №1: Билет в один конец
Пожалуй, самое главное заблуждение у нас в стране о западных «перебежчиках» из корпоративного в благотворительный лагерь – это то, что люди из бизнеса покупают билет в один конец. Раз и навсегда меняют свою судьбу, закрывая за собой на ключ офисы и блестящие возможности корпоративной карьеры.
Это не совсем так. Или даже совсем не так.
Истоки заблуждения в том, что мы чаще всего смотрим на заграничную ситуацию через свою собственную «оптику». А в России есть только одно легитимное обоснование для начала работы в филантропической организации – если человек чувствует к этому призвание. Отсюда и представление о том, что такое правильный карьерный трек на этой работе: люди приходят в благотворительный сектор навсегда. Ну, или по крайней мере очень надолго.
Работа-преодоление, работа как судьба – в хорошем смысле этих слов.
(Только недавно в публичном поле, хотя осторожно и как бы немного стесняясь, в открытую заговорили, что, например, среди волонтеров практически все уходят через год-два-три, и что это нормально – устают, «перегорают», меняется семейная ситуация, обновляются приоритеты). Соответственно, «неправильный» или неподходящий кандидат для НКО или благотворительного фонда – это человек, не чувствующий на самом деле к такой работе истинного призвания или просто не готовый к связанной с ней трудностям.
В то же время на условном Западе есть как минимум три причины, по которым люди приходят из бизнеса в некоммерческий сектор:
- Смена карьеры как призвание
- Делать добро для строчки в резюме
- «Дауншифтинг со смыслом»
Если первое не особо отличается от российских реалий, то вторая и третья причины – это пока что редкий зверь на отечественных просторах.
О них и поговорим.
Творить добро как строчка в резюме
В августе прошлого года 180 генеральных директоров ведущих американских корпораций поставили свои подписи под декларацией, в которой провозглашается отказ от прибыли акционеров как главного приоритета и цели развития. Напротив, компании обещают сосредоточиться на «инвестировании в сотрудников и местные сообщества».
Это некая веха, показывающая направление, в котором развивается капитализм в США и других экономически развитых странах. Но все это движение в сторону «капитализма с человеческим лицом» началось, конечно, не в прошлом году, а гораздо раньше.
Уже довольно давно на Западе временный перерыв на год-другой на работу в благотворительной организации – это серьезный плюс для тех, кто продуманно строит свою карьеру.
Здесь проще всего провести аналогии с перерывом на год-два на получение степени МВА. И там, и там человек временно теряет в доходе, чтобы потом быстро наверстать за счет новых возможностей. И там, и там это нужно не всем, а только тем, кто засматривается на весьма высокие карьерные вершины.
Форматы бывают разные. Иногда управленец может совмещать благотворительный труд с основной работой, но чаще он делает длительный перерыв в своей основной профессии. Знаю и случаи, когда промышленная корпорация посылала своих руководителей на «секондмент» (то есть откомандирование в штат другой организации) в благотворительный фонд – причем зарплату сотруднику платил сам бизнес.
Важно, что речь не идет о членстве в совете директоров фонда или НКО – нужно именно участие в операционной деятельности. Грубо говоря, надо «ходить по земле», работать ручками.
Нет каких-то устоявшихся рецептов, когда наступает «правильный момент», но часто это случается, когда матёрый управленец хочет перейти из операционного управления в стратегическое. Проще говоря, собирается пересесть из кресла топ-менеджера на место члена совета директоров.
Логика тут в том, что на посту генерального директора тот ставил во главу угла прибыль – так сказать, поклонялся «золотому тельцу» и значку доллара. А вот совет директоров должен смотреть на вещи шире, принимать во внимание интересы не только акционеров, но и широкого круга других стейкхолдеров. Иначе в погоне за длинным долларом можно наломать дров, влезть в какую-нибудь авантюру, которая вызовет общественное возмущение и «завалит» весь бизнес.
В общем, работа в некоммерческой организации в этом смысле – это некий «обряд перехода», который позволит ближе взглянуть на социальные проблемы – а не только из окна персонального автомобиля с водителем или из иллюминатора корпоративного джета.
Понятно, что хватает и тех, кто называет такую практику довольно лицемерной или попросту очковтирательством. Мол, где гарантия, что, вернувшись с благотворительной миссии, новоиспеченный член совета директоров не примется за старое?
Но даже оппоненты не отрицают, что какая-то польза в любом случае есть. Например, в США с их обилием «старых денег» и богатых династий немало людей приходят к успеху по накатанной траектории «элитная школа – престижный университет – известная корпорация». Так что «командировка в НКО» порой бывает первой возможностью для управленца увидеть человека за чертой бедности на расстоянии вытянутой руки.
Дауншифтинг со смыслом
Нынешняя пандемия коронавируса и связанный с ней кризис нанесли еще пару тяжелых хуков по узкой прослойке дауншифтеров в нашей стране – хотя этот стиль жизни и без того пребывал в некотором нокдауне после экономических пертурбаций 2008 и 2014 годов.
Сейчас типичного дауншифтера вывезли авиарейсом с пляжей Пхукета или Гоа, и, отсидев положенный двухнедельный карантин, он обдумывает житье-бытье в новых экономических реалиях. Впрочем, нет сомнений, что рано или поздно «замедлившиеся» воспрянут духом и примутся за старое.
Но, как показывает опыт других стран, это только первые годы беженцы из мира бизнеса бездумно колесят по миру и смотрят места, которые всегда хотели посетить. Потом даже самые красивые виды и самые безумные развлечения начинают приедаться – и наиболее сознательные переходят к «дауншифтингу со смыслом».
Иными словами, хотят время от времени приносить пользу своим ближним, добавить больше смысла в свою жизнь. Во многих экономических развитых странах эти люди пополняют собой ряды сотрудников некоммерческих организаций.
Многие из профессионально занимающихся социальными проектами (и в некоммерческом секторе, и в бизнесе) относятся к дауншифтерам не без подозрения. Если честно, и я тоже – надо несколько раз подумать, прежде чем нанимать такого человека.
Проблема в том, что дауншифтер порой хочет «понизить передачу» не только в плане карьерных амбиций. Частенько такой человек в принципе не собирается работать «на всю катушку», а уж тем более сверхурочно – не для того уходил из душного офиса. Иногда «в анамнезе» еще и неумение работать в команде или достигать поставленных целей в напряженной ситуации. А бывает, что практикуемый многие годы релакс становится привычкой и чертой характера.
У меня были два случая, когда на работу претендовали подобные кандидаты – хотели заниматься корпоративной социальной ответственностью. После собеседований отказал им. Хорошие ребята, и в качестве бы волонтеров показали бы себя что надо – но брать постоянными членами команды было боязно.
Но бывают разные случаи – так что «сознательные» дауншифтеры это тоже потенциально ценный ресурс.
Когда попутчик лучше героя
Итак, во многих странах «командировка из бизнеса в благотворительность» идет по понятным правилам и имеет временный характер.
Пусть это звучит немного парадоксально, но последствия от этого – самые положительные, ведь в результате переходы по линии «бизнес – НКО» становятся проще.
«Транзитный пассажир» из сферы предпринимательства явно не будет претендовать на места в организации, но при этом может и пригодиться, когда вернется на свой привычный карьерный трек наемного менеджера или хозяина бизнеса.
И от временной работы на социальное благо может прийти осознание, что жизнь не должна состоять только из гонки за рублем или долларом. Но даже если говорить исключительно прагматично, в западных странах было немало случаев, когда длительное сотрудничество бизнеса и НКО начиналось как раз с «командировки в благотворительный сектор». Пережить совместный опыт, испытать одинаковые эмоции, поставить себя на место другого – это немалого стоит.
Миф №2: Небывалые сверхспособности
Второй популярный миф о прыжке из бизнеса в филантропию сводится к тому, что выходцы из коммерческих структур якобы обладают некими небывалыми супер-способностями, которые будут на вес золота в некоммерческом секторе.
Наверное, это один из самых необоснованных и вредных мифов, ведь он вызывает понятное возмущение со стороны благотворительного сектора. Кому понравится, если ты работаешь в своем деле на протяжении многих лет, а все время только и разговоров, что вот-вот придёт какой-то «середнячок» из соседней офисной многоэтажки и всё сделает лучше.
Но откуда взялся этот миф?
Во-первых, локомотивом многих современных практик и веяний в современной филантропии являются США, а там дух предпринимательства и частной инициативы был исторически возведен в абсолют.
С другой стороны, этот миф мощно подпитывается устоявшимся на протяжении десятилетий жанром, когда международные СМИ рассказывают, как экс-корпораты из стран «первого мира» дают новый шанс благотворительным организациям на мировых окраинах.
Более-менее одинаковые доводы присутствуют в сотнях таких историй. Примерно вот такие, как в этих строчках из рассказа западного консультанта в сфере бизнес-управления, который решил круто поменять свою жизнь и стать сотрудником индийской НКО:
«Сначала я не был уверен, смогу ли я принести пользу в своей новой роли, ведь у меня не было опыта работы в общественном здравоохранении. Но работа в бизнесе прививает определенные навыки, которые применимы для любого контекста: структурированное мышление, решение проблем, ведение переговоров, коммуникации, управление проектами и аналитические навыки – это только некоторые примеры».
Нельзя не заметить, что навыки специалиста без релевантного опыта могли оказаться реально полезными, только если у благотворительной организации изначально был полный швах с базовыми навыками ведения дел – эдакий «эффект низкой базы».
Кроме того, злые языки не без оснований подмечают, что подозрительно много таких историй про успехи НКО в странах «третьего мира» под присмотром бизнес-волонтеров из «первого мира» становятся известны СМИ прежде всего со слов этих самых специалистов (как и в процитированном выше фрагменте). Те сами рассказывают об этом средствам массовой информации своих стран.
Вряд ли это стопроцентно достоверный источник. Не исключено, что у местных сотрудников той же самой НКО было бы другое мнение кто там внёс какой вклад, однако их голоса попросту не слышны или никого не интересуют.
В любом случае отсутствие опыта – это явно не история про персонал большинства российских фондов и НКО. Ждут ли они слова мудрости от отставных капитанов и сержантов российского бизнеса о том, как, например, правильно день за днем управлять благотворительным фондом? Сильно сомневаюсь.
В-третьих, немало историй про особый вклад экс-корпоратов – это про внедрение разных технических новинок. Мол, многие новые технологии появились в благотворительных организациях благодаря людям из бизнеса, которые увидели, как инновации работают в коммерческих структурах, и привнесли их на новое рабочее место.
Бывает, что это так. Однако немало и обратных примеров, когда НКО переходили на технологически новый уровень исключительно собственными силами. Например, именно так в последние годы в отечественном благотворительном секторе произошла маленькая цифровая революция. Российские организации филантропического сектора активно внедряют программное обеспечение, которое автоматизирует взаимодействие с клиентами, и, по данным фонда КАФ, в прошлом году 43% пожертвований делались онлайн.
Постойте, спросите вы: а как же необходимость перевести на деловой язык задачи НКО, составить грамотный бизнес-план, не забывать о своем клиенте, помнить от устойчивости деятельности и стремиться к максимальному эффекту от вложенных средств?
А вот это еще одна ошибка восприятия. Слишком часто «мягкие навыки» (soft skills) или инструменты, ассоциируемые с бизнесом, воспринимают как что-то неотделимое от бизнесмена или сотрудника корпорации.
Да, такие инструменты в свое время придумали для целей бизнеса или они чаще всего в ходу для решения производственных задач.
Но это совсем не означает, что каждый среднестатистический работник предприятия автоматически является гуру в этой теме (иначе корпорациям не приходилось бы тратиться на дорогостоящие тренинги и кампании типа «знай своего внутреннего клиента»). И тем более не означает, что сотрудник НКО не способен в довольно короткие сроки развить в себе все эти знания и навыки – будь то при помощи тренинга, а то и просто на рабочем месте.
Грубо говоря, чтобы установить принтер в офисе благотворительного фонда, необязательно ждать, чтобы в организацию устроился работать выходец из корпорации, производящей эти самые принтеры.
Миф №3: Отринув все мирское
Самоотверженность – это еще одно качество, за которое порой принято хвалить людей из бизнеса, когда они отправляются на работу в НКО. Мол, человек долго работал в бизнесе, привык к определенному качеству жизни, но с легкостью готов навсегда с ним распрощаться, соглашаясь на лишения.
Частично мы уже ответили на этот миф. Те, для кого «командировка в НКО» – это часть карьерного пути, серьезно теряют в доходе (хотя и не всегда), но лишь временно.
Кроме того, что развитые западные страны в несколько раз богаче России по подушевому доходу, и у некоммерческих организаций там банально в разы больше денег. И по факту получается, что чаще всего «проседание» случается в зарплате, но не в бытовом комфорте и не в стиле жизни
В комментариях к вышеупомянутой статье на Miloserdie.ru писали, что вот на оплачиваемые фондом поездки в такси экс-управленцам из бизнеса, конечно, рассчитывать не придется.
Но в западных странах в большинстве случаев для НКО не составит труда оплатить поездки в такси своего сотрудника по служебной необходимости. Также не раз видел, как на трансокеанских рейсах в некоторые из неблагополучных стран по 80 процентов салона бизнес-класса занимали сотрудники международных благотворительных организаций. Да, есть свои специфические резоны, почему покупаются билеты именно в бизнес-класс (прежде всего, соображения безопасности), но это не отменяет главного – что за авиаперелет готовы выкладывать в несколько раз больше, чем стоит место эконом-класса.
Лёд тронулся по распоряжению сверху
Ну, что ж, мы вроде разобрались с мифами, говоря по большей части про то, как всё устроено там «у них».
Пора вернуться под наши осины. Тем более что здесь в теме «перейти из бизнеса в филантропию» в последнее время неожиданно произошли серьезные изменения. На самом деле вопрос «быть этому явлению или не быть» так больше не стоит!
Уже второй год люди из бизнеса и госслужбы тысячами (!) временно приходят работать в благотворительный сектор – но, судя по всему, никто этого не замечает. Причем в ходу одна из самых рискованных моделей их привлечения – добровольно-принудительная.
Начиная с 2019 года во бьющем все рекорды популярности всероссийском конкурсе управленцев «Лидеры России» для выхода в финал стало необходимо выполнить социальный проект «Сердце лидера».
Это касается немалого количества человек – как писали СМИ, в этом году добрались до полуфинала 3 392 претендента. То бишь за два года, что действует новое правило, уже больше шести c половиной тысяч человек временно присоединились к благотворительным программам.
Самое интересное, что я не встречал никакой рефлексии со стороны филантропического сектора по этому поводу. Это немного удивительно, ведь пляски-то на их поляне – как бы не затоптали эту поляну в административном задоре.
Не будем забывать, что в 1970-е-80-е годы предшественники нынешних государственных функционеров умудрились довести низовой активизм и добровольчество до такой степени формализма, маразма и обязаловки, что заставшие те времена люди до сих пор плюются при слове «субботник» и поминают не вполне литературными словами «добровольные» «выезды на картошку».
А ветераны электорального пиара могут рассказать много историй из 1990-х, как бывает, если «ну очень надо» показать мега-быстрый и красивый результат. Типа пройтись по квартирам с одним унитазом, делая вид, что всем старикам отремонтируют квартиры – а после «дня Ч» исчезнуть навсегда, бросив ненужный более унитаз тут же около дома.
Разумеется, в инициативе «Сердце лидера» есть новые возможности для российской благотворительности: в сектор приходят тысячи новых инициативных участников с новым бэкграундом, и лидеры в каком-то смысле сызмальства приучаются к важности волонтерства и добровольчества.
Однако тут есть и риски. По большому счету, многое зависит от того, есть ли у благотворительного сектора желание определить «правила игры» на этом поле и «присматривать» за тем, как все осуществляется.
Вместо резюме
Если подводить итоги, то популярный для развитых стран тренд на переход из бизнеса в филантропический сектор в России пока что в подвешенном состоянии:
- Экономическая ситуация не особо-то благоприятствует людям из бизнеса делать длительный перерывы в карьере на социальные проекты – да и какого-то внятного общественного запроса на это нет.
- О переходах из бизнеса в филантропию есть целый ряд серьезных мифов, которые только вредят и всё запутывают.
- В рядах благотворительных организаций «перебежчиков» из бизнеса в филантропию не особо привечают – во многом как раз из-за таких мифов.
- Осознавая важность вопроса, государство в очередной раз взяло на себя роль «прогрессора» и добровольно-принудительно само формирует «смычку» между некоммерческим сектором с одной стороны и администраторами и менеджерами с другой.
- Это гарантированно дает массовость, но вот не будет ли качество убито этой самой массовостью и «перегибами на местах» (как это уже бывало раньше)? Пока это вопрос открытый.
Совместный проект «Бизнес и Общество», Центра развития филантропии «Сопричастность» и журнала «Русский репортер» при поддержке Фонда президентских грантов.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: