№13 #заметки_ESG_начальника

Когда-то давно, в другой жизни (хотя на самом деле пару месяцев назад) мне предложили поучаствовать в конференции на тему «ESG-повестка в GR-деятельности».

Я согласился.

А тут сейчас вот это всё.

Настроения выступать не было никакого. Хотя бы потому, что участие подразумевает некий экспертный взгляд на предмет разговора: мол, куда ты несёшься, ESG-повестка?

А в нынешней ситуации дать гарантированно дельный прогноз может лишь толковая гадалка – и то, лишь глядя в качественный и (это важно!) неангажированный хрустальный шар.

Но позавчера позвонили, напомнили: мол, конференция в силе.

В таких случаях сейчас принято вспоминать про оркестр на «Титанике», который играл до последнего, несмотря на не очень радужные перспективы.

Так что выступил. Но для этого пришлось попытаться сформулировать, на какую остановку сейчас приехала российская ESG-повестка.

(1) Влияние новой реальности, в которой мы живём с 24 февраля, на российскую ESG-повестку пока не вполне понятно, но, скорее всего, будет огромным.

(2) Ещё не полностью известно влияние санкций, ограничений и нового «железного занавеса» на российскую экономику (да и не все последствия пока проявились) – но уже очевидно, что отечественная экономическая система получила мощнейший удар.

ESG-повестка – это дополнительный элемент, «надстройка» для бизнеса. Если бизнес чувствует себя не очень, то в первую очередь будет скидывать за борт необязательные вещи, которые good-to-have («хорошо бы, чтобы были»).

То есть косты будут резать в том числе и здесь.

(3) В последние месяцы много говорилось, что в мире в настоящее время ESG-трансформация бизнеса становится условием для доступа на рынок – то есть чем-то обязательным. Но это не наш случай, потому что доступ к иностранным деньгам для российского бизнеса сейчас в любом случае закрыт, да и на чужеземный рынок не очень-то выйдешь.

(4) Система сертификации ESG-достижений тесно завязана на институции из западного мира. Вся ведущая десятка рейтинговых агентств имеет американскую или европейскую прописку.

С вероятностью в 100 процентов можно предсказать здесь сложности, вплоть до полного отказа ESG-оценщиков работать с отечественными компаниями (даже не попавшими в санкционные списки).

Первые ласточки уже прилетели: 1 марта Международная ассоциация рынков капитала (ICMA) приостановила членство российских участников и выкинула верифицированные ими ценные бумаги из своего реестра.

(5) В России, как и в мире, банки стали драйвером для продвижения ESG-повестки через «зелёное финансирование».

Сейчас два мощных локомотива ESG-трансформации из банковского сектора – ВТБ и Сбер – попали под серьёзные рестрикции. Понятно, что на антикризисных совещаниях в обоих гигантах сейчас обсуждают вовсе не триаду «экология – социалка – управление».

Каково будущее «зелёного финансирования» в России? Сейчас этот вопрос не только непонятный, но и не приоритетный.

(6) Большинство собственников крупного промышленного бизнеса в России оказались под персональными санкциями. Это повлияет на то, в какой степени принадлежащие им предприятия смогут уделять внимание ESG-повестке.

(7) Снижение доходов и скукоживание перспектив неизбежно ударят по финансированию социальных и экологических проектов. Уже сейчас в корпоративных штаб-квартирах невесело выбирают программы, которые пойдут «под нож».

(8) Масштабный исход иностранных компаний с отечественного рынка (например, энергетические гиганты ВР, Shell и ExxonMobil сообщили о планах покинуть российский нефтегаз), как предупреждают эксперты, может потянуть вниз стандарты работы в сфере охраны окружающей среды и (в меньшей степени) в социальных вопросах.

Начиная с 1990-х годов, многие из полезных изменений были впервые «обкатаны» на российских площадках иностранных корпораций – и уже потом принимались на вооружение другими компаниями из сектора.

(9) В России потихоньку начал появляться слой людей, для кого слова «устойчивое развитие», «ответственное потребление» – это повседневный лексикон. Те, кто делит мусор на разные виды отходов, не берёт на кассе пластиковый пакет или просит налить кофе в свою кружку.

С неминуемым «проседанием» доходов у среднего класса снизится количество тех, кто может себе позволить следовать «устойчивому» стилю жизни.

(10) Несмотря на то, что российскую ESG-повестку ждут тяжёлые времена, никуда не денется традиция крупного бизнеса реализовывать социальные программы в регионах своего присутствия.

Это традиция не прерывалась даже во время экономической «ямы» 1990-х годов. Скорее всего, не прервётся и сейчас. Названия здесь не так важны: не ESG, так корпоративная социальная ответственность или просто «социальные программы».

(11) Думается, что экологическая повестка тоже не будет задвинута в дальний угол. Есть очень чёткий общественный запрос на чистый воздух и качественную окружающую среду – и, по всей видимости, власти постараются по мере сил удовлетворять эту потребность.

Хотя бы потому, что мобилизация вокруг экологических проблем стала фактически единственным легитимным каналом протестной активности. Власти вряд ли захотят передавать экологические «козыри» в руки своим политическим противникам.

(12) Но, наверное, главный сейчас риск для ESG-повестки и концепции устойчивого развития – это то, что российские корпорации и общество задумаются: а в какой степени всё это вообще сейчас нужно для бизнеса?

Ну, судите сами. Может оказаться так, что в новой реальности «железного занавеса» принципы ESG не будут иметь никакой инструментальной ценности и не принесут никакой прибавочной стоимости (за «занавес» всё равно не пустят).

Если говорить в широком смысле, то тут тоже вопрос на вопросе.  Как минимум полдюжины иностранных компаний, которым приказано немедленно покинуть российскую землю, уже полтора-два десятилетия числились на местном рынке в отличниках ESG / КСО -подготовки.

Если ESG-повестка – это такая лесенка к устойчивому развитию, то что-то не очень устойчивым получается такое развитие.

#практический_ESG_УР_КСО_для_промышленных_корпораций_в_России_и_в_мире

#социальный_антрополог_на_службе_у_корпораций

Мой Телеграм-канал: oleg bazaleev