«Зеленая» экономика: модель институциональной эффективности
Марина Удачина, директор Института Инноваций Инфраструктуры и Инвестиций, к.э.н.,
Галина Плотникова, руководитель проектов Института Инноваций Инфраструктуры и Инвестиций, к.э.н.,
Наталия Фреик, к.соц.н.
Общие тенденции социально-экономического развития оказывают самое непосредственное влияние на перспективы и возможности внедрения «зеленых» технологий в России, особенности национальной модели «зеленой» экономики.
«Зеленый» рост может восприниматься только как стратегическое дополнение к существующим в стране приоритетам и задачам экологической и экономической политики.
«Озеленение» траектории национального развития требует учета основных вызовов как центральной задачи нашей экономической стратегии. Назовем четыре основополагающих.
Первый. «Зеленый» рост неразрывно связан с внедрением инноваций.
Многочисленные исследования, в том числе и Института Инноваций Инфраструктуры и Инвестиций, проведенные в декабре 2013 года совместно с Торгово-промышленной палатой Российской Федерации, свидетельствуют о низкой инновационной активности российского бизнеса.
Несмотря на то, что более 88% представителей среднего регионального бизнеса высоко оценивают значимость инноваций как перспективы развития компании, повышения ее эффективности и конкурентоспособности, тем не менее инновации рассматриваются как разовые инвестиции, ресурсоемкие «мега-проекты», а не как ежедневная, системная работа.
В результате, степень износа основных фондов в России только увеличивается – за последние 12 лет на 22,4%, что свидетельствует о использовании предприятиями накопленного потенциала, при этом вложение инвестиций в долгосрочные проекты по модернизации, внедрению передовых технологий, программ по ресурсоэффективности и экологической безопасности, не являются приоритетными.
Второй. Экологическая эффективность предполагает рациональное природопользование и высокое качество эко-услуг.
В условиях отсутствия единой государственной программы и приоритетов развития природоохранного законодательства обновление российского природоохранного законодательства и его гармонизация с европейскими природоохранными нормами и стандартами осуществляются преимущественно бессистемно, без ориентации на стратегические приоритеты в области устойчивого развития.
Третий. Когда речь идет об инновациях, о внедрении передовых технологий на российских предприятиях, часто предлагается взять за основу использование западных, в первую очередь европейских практик. Однако в Европе практически не осталось сырьевой промышленности. Ориентация европейского бизнеса на высокотехнологичную продукцию позволяет ему широко применять «зеленые» технологии.
На фоне многолетних разговоров о необходимости диверсификации российской экономики и планов избавления ее от сырьевой зависимости, продолжается деградация целых отраслей, не связанных с добычей сырья. Такое доминирование добывающего сектора в структуре российской экономики не способствует «зеленому» росту. За 10 лет доля добычи сырья в ВВП только выросла на 3,4% (с 5,9 до 9,3%), а вклад несырьевых производств уменьшился. Зато заметно вырос вклад сектора госуправления с учетом обеспечения военной безопасности и социального страхования — на 1,1 п.п. с 4,5% до 5,6% от всего ВВП.
Соответственно, возникает вопрос, насколько применение «зеленых» технологий возможно в России, экономика которой остается сырьевой?
Четвертый. Обсуждая задачу разработки национальной модели «зеленой» экономики, следует принимать во внимание социальный аспект – спросе на «зеленые» инициативы со стороны населения, активной вовлеченности граждан в данную проблематику. Поскольку именно население активизирует и стимулирует бизнес и органы государственной власти на внедрение и продвижение «зеленых» решений.
Результаты же опросов общественного мнения свидетельствуют об отсутствии заинтересованности населения в приобретении экологически безопасной и ресурсосберегающей продукции.
Особенности национальной модели «зеленой» экономики
В российском экспертном сообществе инициировалось значительное число исследовательских проектов, направленных на оценку уровня устойчивости развития социально-экономической системы страны и ее регионов, определения уровня экологического благополучия.
Но все они при этом были ориентированы на анализ текущего состояния или результатов реализуемой социально-экономической политики.
Являясь одним из идеологов продвижения концепции устойчивого развития, используя данный подход в своей профессиональной деятельности при проектировании территориального развития, Институт Инноваций Инфраструктуры и Инвестиций инициировал проведение исследования, которое бы помогло выявить причины неудовлетворительных результатов, а также оценить потенциал перехода к новой модели.
Результаты исследования «Институциональная эффективность субъектов Российской Федерации в области устойчивого развития» базируются на анализе данных по 10 субъектам Российской Федерации, отличающихся по своей экономической специализации, географическому положению, а также бюджетной обеспеченности и оценке деятельности 100 предприятий с государственным участием, расположенных в пилотных регионах.
Вывод об институциональной готовности региона к модели «зеленой экономики» основывался на оценке трех основных параметров:
1) системы стратегического планирования, то есть степени соответствия совокупности целей и приоритетов развития принципам «зеленой» экономики.
2) механизмов и инструментов, действующих в регионе или на предприятии и отвечающих принципам «зеленого роста», иными словами, насколько развита:
• система управления качеством,
• меры стимулирования энергоэффективности,
• снижения негативного воздействия на окружающую среду,
• механизмы социального партнерства.
3) система управления – насколько организационная структура соответствует модели «зеленой» экономики, так есть насколько система принятия управленческих решений в регионе или на предприятии базируется на принципах триединой оценки социальных, экологических и экономических последствий.
Полученные нами результаты свидетельствуют о наличии существенных перекосов и низкой институциональной готовности российских регионов к модели «зеленой экономики» – интегральный показатель готовности составляет около 37% из 100 возможных.
Наиболее адаптирована к внедрению принципов устойчивого развития региональная система стратегического планирования – 58%, при этом в разы менее развиты конкретные механизмы и инструменты, поддерживающие и стимулирующие «зеленый рост» экономики в российских регионах – система управления качеством, меры стимулирования энергоэффективности, снижения негативного воздействия на окружающую среду, механизмы социального партнерства – не более 12%. Недостаточно адаптирована к принципам устойчивого развития и система регионального управления – 26%.
Институциональная адаптированность регионов и предприятий государственного сектора российской экономики к внедрению принципов устойчивого развития в целом является достаточно невысокой – 37,3% и 16,85% (от максимально возможных 100 балла).
Кроме того, наблюдается большой разрыв между несколькими предприятиями-лидерами – как правило, крупными и действующими в международном высококонкурентном поле – и большинством других компаний госсектора. Так, институциональная готовность более 70% демонстрирует 5,5% предприятий, тогда как 33% предприятий институционально абсолютно не готовы к модели «зеленой экономики» (готовность – 0%).
Результаты исследования фиксируют рассогласованность системы стратегического планирования, практики хозяйственной деятельности и системы управления устойчивым развитием как на региональном, так и на корпоративном уровнях.
Наиболее институционально адаптированной к модели устойчивого развития является система стратегического планирования – 58,4% на региональном уровне и 22,4% на корпоративном. Наименее адаптированной – система управления устойчивым развитием – 15% и 7,2% соответственно.
Основным мотиватором для органов региональной власти являются федеральные инициативы и программы, корпоративного сектора – предписания регуляторов , которые содействуют постепенному повышению качества управления государственной собственностью, в том числе с учетом принципов устойчивого развития. 21,2% предприятий – в первую очередь, крупные госкомпании и корпорации – включают сведения о среднесрочных планах развития в свои годовые отчеты.
Наиболее развитым на предприятиях госсектора является «экономический» блок – механизмы, обеспечивающие устойчивый рост производства за счет повышения качества продукции (35,9%) и развития персонала (36,3%). При этом отсутствует понимание экономической целесообразности системного внедрения принципов устойчивого развития – например, только 17,6% предприятий обсуждают нефинансовые показатели деятельности компании в рамках своих годовых отчетов.
Социальный блок в первую очередь сосредоточен на внутренних стейкхолдерах – персонале. 25,3% госкомпаний имеют утвержденные документы, регламентирующие кадровую и социальную политику, механизмы «социального партнерства», предусматривающие учет интересов сотрудников предприятия, также являются наиболее распространенными – социальные выплаты (30,8%), проведение культурно-массовых мероприятий (20,9%), охрана труда и профессиональная безопасность (29,7%).
В гораздо меньшей степени среди госпредприятий принята практика реализации проектов в отношении внешних стейкхолдеров – поддержка благотворительных инициатив (15,4%), развитие территории присутствия (14,3%). Взаимодействие с территориями присутствия преимущественно рассматривается с точки зрения традиционного патернализма и благотворительности.
Для значительной доли предприятий экологические вопросы, охрана окружающей среды не входят в число приоритетных, воспринимается как вторичная по отношению к производственной деятельности. На предприятиях госсектора отсутствует интерес к учету и контролю экологических последствий принимаемых решений, разработки и использованию предупреждающих механизмов: на 76,9% предприятий отсутствуют какие-либо инициативы, направленные на снижение негативного экологического воздействия, на 82,4% – на повышение энергоэффективности. Только у 13,2% госкомпаний приняты документы, определяющие экологическую политику.
Осуществление природоохранных инициатив преимущественно осуществляется под давлением извне – в ответ на изменение нормативной правовой базы, требований регуляторов, необходимость соответствия международным стандартам и пр. Большинство госпредприятий не стремится к добровольному, полному и публичному раскрытию информации по экологическим показателям деятельности, ограничиваясь предоставлением лишь выполнением обязательных требований в этом вопросе.
Итак, среди основных ограничений внедрения принципов устойчивого развития и КСО в региональных системах управления и на предприятиях с госучастием удалось выделить следующие:
Субъекты РФ |
Предприятия с госучастием |
---|---|
Отсутствие национального приоритета «устойчивого развития»
Органы власти субъектов Российской Федерации не мотивированы к внедрению принципов устойчивого развития: отсутствуют федеральные нормы и стратегические цели, не установлены индикаторы качества управления, базирующиеся на оценке «устойчивости» региона. В результате, региональные инициативы носят «точечный» характер, основываясь на альтруизме ответственных лиц. |
· Информационная закрытостьгоссектора экономики
Госпредприятия в целом не стремятся к учету интересов большого числа стейкхолдеров (потребителей, контрагентов, конкурентов, местное население, СМИ, широкий круг общественности и др.), ориентируясь в первую очередь на государство в лице регуляторов – (Росимущество), соответствующие министерства и ведомства. Неготовность публично сообщать и анализировать стоящие перед компанией проблемы – только 33,8% госпредприятий пилотных регионов имеют собственную страницу в сети Интернет – нацеленность исключительно на раскрытие позитивной информации низводит практику КСО и устойчивого развития к обеспечению PR и, частично, HR-функций. |
Источник: расчеты Института инноваций инфраструктуры и инвестиций.
Проведенное исследование является первым шагом к изучению институциональных предпосылок и препятствий реализации модели устойчивого развития на уровне региональных и корпоративных систем управления.
Даже в условиях не сплошного обследования, а пилотирования регионов, принадлежащих к различным группам по своей специализации, социально-экономическому положению, административно-правовому статусу можно говорить о высокой гомогенности институциональных систем – их неразвитости в отношении внедрения принципов, механизмов и инструментов управления устойчивым развитием.
Другая ситуация наблюдается в государственном корпоративном секторе, где, наоборот, очевиден существенный разрыв между предприятиями-лидерами в области КСО и «абсолютными новичками», не имеющими практически никаких институциональных элементов в этой области.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: