– Мария Андреевна, что послужило причиной для создания «Ладоги», ведь у учредителей Фонда, семьи Геннадия и Елены Тимченко, есть другие структуры, занимающиеся благотворительностью?

– Фонд был создан относительно недавно – в самом конце 2010 года. К этому времени у наших учредителей уже был благотворительный фонд «Ключ» в Ленинградской области, занимающийся развитием института приёмной семьи, а в Швейцарии – фонд «Нева», который осуществляет программу культурного и научного обмена между Россией и Европой. Но они чувствовали, что необходима структура, которая сможет развивать стратегические направления благотворительности семьи. Организацией, призванной начать эту работу, и явился фонд «Ладога», который обосновался в Москве.
Перед нами было поставлено несколько задач: проанализировать, упорядочить и структурировать  процесс семейной благотворительности, вывести на стратегический уровень те программы и проекты, которые уже существовали. Помимо этого, в качестве нового направления, мы взялись за непопулярную тему —  поддержку людей старшего поколения. В конце 2010-го года в секторе российской благотворительности забота о пожилых была совершенно маргинальной темой. Не ошибусь, если скажу, что эта сфера до сих пор не слишком популярна для благотворителей. Но сейчас о ней стали хотя бы больше говорить, и в связи с пенсионной реформой, и в связи с теми демографическими процессами, которые идут в стране и мире.
Но в тот момент на нас смотрели с удивлением, наш выбор не понимали. Считалось, что поддерживать детей, экологию, культуру, образование – это нормально, а вот помогать старшему поколению – это значит обращать свои взоры в никому не нужное прошлое.
Я, как директор фонда, испытываю и благодарность, и уважение к нашим учредителям за их выбор. Этот очень достойный, мужественный поступок, он говорит о том, что люди имеют смелость идти в ту область, где больше никто не действует. Этот принцип «кто, если не я»: даже если нет инфраструктуры, даже если это рискованно, и не очень понятно, к чему в результате придем, но, тем не менее, делаем этот выбор.

– Какими были первые шаги в реализации программ помощи пожилым людям?
Первый год нашей работы заключался, прежде всего, в реализации двух программ — программы «Смотреть и видеть» по лечению катаракты у возрастных жителей сельских и отдаленных районов Ивановской области, поскольку люди в сельской местности наименее социально незащищены. Лечение осуществлялось через Ивановскую частную клинику «Светодар».
Второй программой стал конкурс социальных проектов «Следующий шаг». Это был открытый грантовый конкурс, направленный на поддержку, в том числе, инициатив, связанных с активным долголетием пожилых людей. В «Следующем шаге» участвовали несколько регионов Северо-Западного федерального округа – Карелия, Санкт-Петербург, Ленинградская, Архангельская области. Позже такой грантовый конкурс мы запустили и в Ивановской области.
Интересно, что программа «Следующий шаг» оказалась востребованной. Мы сначала сомневались, найдутся ли инициативные группы пожилых людей, есть ли  у них идеи или уже реализуемые программы и проекты, на которые они могли просить гранты? К нашему удовольствию, оказалось, что все это есть. И не хватало только организаций, которые могли бы поддержать инициативы идущие «снизу».
В первый год деятельности Фонда, обе программы реализовывались при поддержке нашего партнера – CAF Россия.

– Что из этих инициатив запомнилось больше всего лично Вам?
– Идеи, представленные на конкурс, были разные. Их даже можно попытаться классифицировать. Многие были направлены на активный, полезный, интересный досуг, а некоторые, что особенно приятно, — на помощь ближнему. То есть, пожилые люди думали не только о себе, но и о том, как они могут быть полезны обществу, окружающим людям.

Мне понравился проект, реализованный в Санкт-Петербурге. Сейчас в стране много курсов, где пожилых людей обучают навыкам работы с компьютером и интернетом. Это замечательно. Но мы обратили внимание на то, что пожилых часто обучают ради обучения, просто потому, что сейчас идёт такая кампания, потому, что сверху поставлена такая задача. Но  возникает вопрос: а зачем это нужно на практике, и как новые умения человек может использовать дальше в своей жизни? Проект, о котором я говорю, называется «Семейный цифровой архив», реализованный Санкт-Петербургской некоммерческой организацией ОРТ-СПб. Его первый этап – обучение работе на компьютере. Второй – дать занимающимся навыки работы с архивами: оцифровка бумажных документов, их оформление, работа в графических редакторах. Суть проекта в том, что участникам предложили из писем, фотографий, биографий своих родных с помощью цифровых технологий создать семейные хроники.  Люди работали над судьбами нескольких поколений своей семьи, вложили в дело души и сердца. Я видела получившиеся результаты, они производят сильное впечатление. В хронике каждой семьи можно было увидеть историю нескольких поколений, а значит – подлинную историю нашей страны. Мы  приглашали на «круглый стол» эксперта из Санкт-Петербургского университета, и он говорил, что для ученых-историков как раз эта незамутненная история жизни людей является самым ценным документом. Ведь такие хроники — прямые свидетельства, которые ни чьей-либо интерпретации, ни цензуре не подверглись.
Мне кажется, что проекты, в которых люди думают о результате и  вовлекают тех же пожилых людей как творцов, как созидателей, наиболее ценны и для общества, и для самих авторов.
Могу вспомнить еще один интересный проект. Есть категория бабушек, которые занимаются воспитанием внуков – потому что их дети, в силу разных причин,  не могут этого делать. Бабушек научили работе с компьютером, чтобы они могли говорить с внуками на одном языке, помогать делать им домашние задания, искать что-то в интернете. Проект стал жить своей жизнью, и эти пожилые женщины, которые познакомились на компьютерных курсах, сформировали сообщество, объединенное одинаковыми проблемами и потребностями. Они создали сайт, на котором обменивались важной для них информацией. У кого-то вырос из одежды   внук, и нужно было её отдать, или посидеть с чужим ребенком, пока взрослые в отъезде. То есть возник практический социальный эффект.
Самое приятное для донора, благотворителя, — когда с твоей помощью возникает что-то устойчивое и долгосрочное. Важный критерий успеха — когда в результате можно так тихо, по-английски уйти, а поддержанная инициатива будет развиваться. Потому что мы уже запустили некие шестеренки, и теперь все работает без нашего участия.

– У других благотворителей отношение к вашей миссии по-прежнему недоверчивое?
– Пока другие фонды не выказали желания последовать нашему примеру. Но, что отрадно, вокруг темы помощи пожилым людям начинает формироваться некое сообщество – растёт интерес научного сообщества, СМИ, добровольцев.
Мы проводили в Ивановской области исследование, связанное со старшим поколением. Оно состояло из двух этапов. Первый – количественный: статистика, опросы и аналитика. Второй  – качественный, прямые глубинные интервью. Мы долго подбирали экспертов, потому что нужны были не формальные исполнители, а единомышленники. Исследование проводила группа учёных, ранее не занимавшихся проблемами старшего поколения. Но за тот период, который прошел с момента начала нашего сотрудничества, они сделали эту тему одним из важных направлений своей работы. Это и экспертиза на государственном уровне, и свои собственные статьи, и исследования, связанные с этой проблематикой. Они стали изучать зарубежный опыт, делиться с нами западными исследованиями. Говорят: «Вы нас втянули, и мы теперь из темы выйти не можем, потому что это оказалось так интересно!»
В октябре этого года мы планируем провести первую в России конференцию по старению для всего региона России и СНГ. Благодаря нашим партнёрам, за два с небольшим года мы достаточно продвинулись в этой теме, чтобы почувствовать: существует запрос общества на серьёзное обсуждение проблем старения, которое бы отразило самый широкий спектр мнений.

– Если перейти от старшего поколения к младшему, то известно, что «Ладога» реализует для детей хоккейные программы. В какой стадии сейчас находятся эти проекты?–
Для нас, как для благотворительного фонда, проект не связан с темой профессионального спорта. Это дворовый, школьный, я бы сказала социальный хоккей, который призван не чемпионов создавать, а дать детям возможность социализироваться, избавиться от вредных привычек, если они есть, вести здоровый образ жизни, и, между прочим, укрепить семейные ценности, поскольку такой спорт – отличный досуг для всех поколений семьи.
Наша программа развития детского хоккея более разнообразна, чем просто проведение турниров. Когда мы стали думать, как развивать это направление, пришли к выводу, что, главная проблема заключается в нехватке обученных детских тренеров. Многие хорошие тренеры уехали, общественники почти исчезли. Мы поняли, если не будем что-то делать именно в этом направлении, то можем построить ледовые коробки и катки, вложить огромные деньги в инфраструктуру, но в итоге не получим ничего, кроме ржавых, никому не нужных конструкций. Тенденция закупки легионеров для достижений в большом спорте не мотивирует на поддержку системы выращивания спортсмена с раннего детства, выявления талантливых детей, и просто создания счастливого детства с помощью хоккея для всех. Так что, кроме проведения турниров, мы занимаемся подготовкой тренеров, и я бы сказала, что это для нас важные, взаимодополняющие процессы. Совместно с институтом им. Лесгафта сейчас идут грантовые обучающие программы, в которых есть краткосрочные курсы по подготовке тренеров, есть более долгосрочные программы, есть конкурс между детскими командами и их тренерами. Мы стараемся в первую очередь поддержать и развить профессиональную человеческую инфраструктуру, хотим создать костяк специалистов в Ленинградской области и Санкт-Петербурге. Самое главное, чтобы были  люди, на которых можно опереться, под которых можно и коробку построить, и команду экипировать, и больше турниров поддерживать.

– С хоккейными баталиями понятно, а что происходит с получившими самый широкий общественный резонанс шахматными турнирами, которые проводятся в совсем нетрадиционных для них местах – крупнейших музеях мира?
– И в прошлом, и в этом году мы поддерживали шахматные соревнования, но в  качестве проектов и акций, а не системных программ. В 2012 году это был турнир, проведенный в Третьяковской галерее, а сейчас – «Мемориал Алехина», на  котором выступили сильнейшие гроссмейстеры, и прошел он в два этапа: во Франции в Лувре и в России в Русском музее в Санкт-Петербурге.
В прошлом году на турнир смогли приехать юные талантливые шахматистов со всей России. Для них была проведена экскурсия по Третьяковской галерее, сеанс одновременной игры с экс-чемпионами мира – с Карповым, Каспаровым и другими. Также был проведен матч ветеранов, но это уже не для детей, а для старшего поколения. Эти соревнования связаны и с нашей важной тематикой – активным долголетием пожилых людей. В прошлом году, в рамках этого же чемпионата мы проводили «круглый стол» с учеными из разных научно-исследовательских организаций, которые говорили о том, как игра в шахматы позволяет сохранять интеллектуальные возможности в течение жизни. Были представлены результаты очень интересного российско-французского исследования, которое показало, что у шахматистов минимален риск наступления болезни Альцгеймера, деменций и т.д. У них, естественно, могут быть какие-либо другие возрастные заболевания, но атрофия мозга почти ни у кого не наступает. Я знаю, что в мире эта информация широко используется. Даже созданы такие тренировочные компьютерные программы, запуская которые, человек может тренировать свою память, нейронные связи.

– Мария Андреевна, насколько я понял, «Ладога» более ориентирована на регионы, чем на столицу. Как выстраивается работа на местах?
– Действительно, у нас практически нет программ с московскими партнерами.  Есть столичное экспертное сообщество, но наши конечные благополучатели находятся в регионах. Для нас это было принципиально. Чтобы что-то понять и выстроить принципы работы, надо было идти туда. Сейчас мы реализуем наши благотворительные программы через местных региональных операторов.  Они становятся нашими партнерами уже непосредственно в своём регионе. И мы понимаем, что какую-либо программу запустим, совместно укрепим, потом сможем тихо уйти, а местные операторы останутся и будут ее реализовывать дальше.