Слово «сиротство» всегда ассоциировалось с глубокой бедностью. И сегодня остаются чиновники и представители бизнеса, до сих пор мыслящие категориями 90-х: детдома живут бедно, а значит, им надо везти в подарок гуманитарную помощь, удовлетворять базовые потребности. Раз нет родителей — кто же им шоколадку купит?

Призрение или презрение?

«Спонсоры приехали!..» Не забуду этот радостный крик из 90-х и начала нулевых, шеренгу бледных воспитанников на крылечке детского дома, в одинаковых, не по росту длинных фуфайках, и газель, из которой выгружались коробки с вафельными тортами и огромной, почти в натуральную величину, китайской плюшевой живностью.  Я тогда только начинала работать в некоммерческом секторе. И думала — как это правильно. Граждане страны, которым повезло больше, и они смогли разбогатеть, делятся долей нажитого с теми, кому совсем не повезло, и они остались «за чертой бедности». Вот где настоящая благотворительность!

И я не одна так думала, а в унисон со всей страной. Представители компаний, банков, предприятий, государственных учреждений регулярно везли в детские дома и интернаты коробки и упаковки, которые, наверное, там уже и класть было некуда, превращали детские учреждения в склады. Кроме игрушек, дарили одежду, бывшую в употреблении и почему-то всегда одинаковую. Наверное, не приходило в голову, что у ребенка из детдома, так же, как и у домашнего, могут быть свои предпочтения, например, цвет майки не нравится… Ишь чего захотели, скажите спасибо и за это. В один из московских детских домов постоянно приглашались звезды эстрады, для гостей готовилось щедрое угощение. Лариса Долина, к примеру, очень любила там выступать и к себе на сцену вытаскивала самых хорошеньких девчушек с одинаковыми бантиками в волосах — чтобы познали свой миг славы…

В пользу бедных приютских детей устраивались благотворительные балы и аукционы — очень хотелось тогда стать хоть немного похожими на дореволюционную Россию с ее благостным сусальным блеском! Они, словно мед, привлекали жизнерадостно жужжащие камеры центральных телеканалов.  И на этих балах также светились звезды и звездочки всех мастей и рангов. Собирались деньги, закупались — в который уже раз — все те же торты, наборы шоколадных конфет и плюшевые зоопарки. А затем все начиналось сначала. Подарки сыпались, как в прорву, а дети все никак не вылезали из нищеты и казенной, унылой уравниловки.

К счастью, время шло, страна вставала из перестроечных руин, жизнь постепенно налаживалась. На смену складам мягких игрушек приходили компьютеры и планшеты, но суть оставалась той же. Шоколад, конечно, стоит дешевле компьютера, но эти достойные люди рассуждают так вовсе не из жадности, а по недомыслию. А порывы-то у них благотворные. Вот только все мы знаем, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями.

Вот пример: в одной из крупнейших сетей магазинов детских товаров прошла благотворительная акция. Любой желающий мог оставить подарок в специальной выгородке, который затем передавался воспитанникам социальных учреждений. Акция проходила с размахом, чуть ли не в 70 городах страны. Все бы ничего, если бы анонсировались, например, книги, канцтовары, оргтехника или компьютеры, то, что нужно для учебы, интеллектуального развития. Но взгляд цеплялся за «говорящую» картинку на баннере: малыш с трогательной мордашкой прижимал к себе нечто белое и пушистое. Картинка явно была призвана уронить зерно в почву подсознания благотворителя: приголубь сироту — купи игрушку. И он непременно купит, потому что ему в голову молниеносно придет что? Правильно, всем известный с детства хрестоматийный отрывок из романа Гюго «Отверженные», про бедную девочку Козетту, вынужденную служить в трактире у страшных жестоких людей. И про незнакомца, купившего ей лучшую куклу в городе…

Насколько совпадают вектора желаний у дарителя и благополучателя, движутся ли они навстречу друг другу? Директора детских домов никогда не станут недовольно морщиться и отказываться от «гуманитарки». Они всегда ее примут, поприветствуют гостей, спасибо скажут, да еще и благодарственное письмо напишут в расчете на то, что благотворитель останется с ними надолго и будет им помогать и поддерживать. Но вот интересно — часто ли гости спрашивают самих воспитанников, в чем они по-настоящему нуждаются? Я думаю, что ответы их удивили бы.

Семья нужна каждому

В благотворительном фонде «Дети наши» есть программа подготовки детей-сирот из подопечных детских домов к самостоятельной жизни «В большой мир». В том числе это и поддержка ребят путем наставничества. Наставник по имени Ирина, которая общается с подопечным фонда, признается, что до участия в программе у нее была масса заблуждений и стереотипов. Но они развеялись, когда она прошла первый тренинг с будущими наставниками.

«Например, я думала: бедные дети-сироты, им нужно дарить подарки, праздники и радость. Но, когда я познакомилась с Олегом, поняла, что ребенку, который оказался в детском доме, нужен не спонсор, а друг. Каждому человеку нужен фундамент, на который он может опереться и пойти в жизнь. Таким фундаментом становится наставник. Нужно, чтобы человек просто знал, что он в любую минуту может позвонить, спросить, рассказать о том, что волнует. У домашних детей такое есть, а у ребят в детском доме – нет», – заключает Ирина.

«Мы начинали как фонд поддержки детских учреждений, но время заставило меняться, – говорит директор БФ «Дети наши» Варвара Пензова. –  Первая наша информационная кампания была про то, что у сирот одни резиновые сапоги на целую группу, и поэтому они гуляют по очереди, или один мишка, которого дети берут по очереди с собой спать. По-моему, один из лозунгов кампании так и звучал – «Плюшевый мишка. Мой по средам». К счастью, это быстро стало неактуальным. Фонд открылся в 2006 году, а я пришла работать в 2007-м, и фонд уже строил работу по подготовке к самостоятельной жизни воспитанников детских домов. Мы все равно оказывали много материальной помощи детским учреждениям, потому что видели, что им не хватает — то стиральной машины, то материалов для ремонта в кабинетах. А потом задумались и поняли, что все это не приводит к результату, не улучшает общей ситуации с сиротством в стране».

По мнению Варвары, система детских домов вообще неэффективна. Международный опыт говорит, что ребенка нужно сохранять и поддерживать в кровной семье, а не в коллективных учреждениях. Если семья настолько не благополучна, что проживание угрожает жизни, значит, нужно выстроить систему приемных семей, готовую принять на себя если не 100%, то хотя бы большую часть детей, оставшихся без опеки родителей. И даже если это не совсем семья в чистом виде – пусть хотя бы выглядит как обычная квартира, как, например, в деревнях СОС, а не как казенное здание монструозного вида. И пусть там живут не 150, а 6-8 человек, не изолированных, а интегрированных в обычную городскую и школьную среду.

Постепенно команда фонда стала анализировать собственную работу, погружалась в зарубежный опыт. В 2015 году она пришла к пониманию того, что нужно помогать кровным семьям. Ведь постепенно это сделали в других государствах постсоветского пространства, например, в Прибалтике, и в странах бывшего соцлагеря. Хотя и там задача выглядела не менее грандиозной. Там тоже сохранялась неповоротливая система детдомов еще со времен СССР. Но поступило обязательное требование Евросоюза – круто изменить сиротскую сферу, провести деинституционализацию. И они справились: в Молдавии реформа прошла 20 лет назад, в Эстонии – 10. Теперь максимальные усилия направляются на профилактику сиротства и предотвращение глубокого кризиса, и помощь на ранней стадии, предоставление услуг семьям с детьми с ОВЗ, чтобы эти дети не попадали в подобие ПНИ. У нас запроса «сверху» не было, зато назрел запрос «снизу».

«У фонда появилась программа восстановления кровных связей, программа профилактики, – вспоминает Варвара. – В детских учреждениях не было психологов для индивидуальной работы с детьми несмотря на то, что почти все дети пережили травму и нуждались в терапии.  Мы решили найти специалистов в региональном центре, оплачивать им дорогу до учреждения (а это иногда до 150 км), чтобы они подготовили детей к устройству в семью. Но по мере работы выяснилось, что у детей настолько не проработано прошлое, что строить с ними будущее и даже предлагать его бессмысленно. Никто никогда не пытался даже выяснить их истории, разобраться, почему и как они попали в детдом».

Вот пример: брат и сестра, подростки, оказались в детском доме, потому что их мама, которая растила их одна, получила инвалидность и попала в интернат. Дети постоянно нарушали режим и убегали, их наказывали за плохое поведение. К ним стали относиться как к бунтарям. Психологи фонда разобрались в причинах побегов, организовали ежемесячные встречи с мамой, помогли наладить общение с ней по телефону. И ребята перестали убегать, успешно закончили 9-й класс, поступили в училище рядом с интернатом, где проживала мама, чтобы чаще видеться. Эта история завершилась благополучно.

Однако проблема в том, что тема кровных связей в детских домах – это табу, про это в лучшем случае никто никогда не говорит, а в худшем – всех детдомовцев мажут одним цветом, и он совсем не радужный. Им говорят: ваша мать выпивает, отец в тюрьме, что хорошего из вас вырастет! И ни у кого нет времени и желания погрузиться в реальную семейную жизнь конкретного ребенка. А ведь часто именно ребенок является стержнем семьи, и когда этот стержень изымают, то семья не восстанавливается, а наоборот – рушится. Вырастая в детском учреждении, подросток ничего не знает про своих родных и свое прошлое, ему сложно узнать про благополучные корни в семейной истории, которые есть всегда. И если в его памяти отпечаталось только плохое, то и быть похожим на своих предков означает стать неблагополучным.

Фонд «Дети наши» стал работать с восстановлением кровных связей, восстанавливать контакт с родителями, искать опору в семейном прошлом и прорабатывать утрату, например, если контакт невозможен в случае смерти близких. В двух детских учреждениях ведется индивидуальная работа с психологом, социальный педагог изучает личное дело, разыскивает родителей или близких родных, организует безопасный процесс подготовки к встрече.

Подпорки к ветхому зданию

«Когда мы начинали работать, мы наивно полагали, что поможем существующим структурам, социальной системе и изменим жизнь детей, – говорит Варвара. – А при ближайшем рассмотрении оказалось, что структура эта, мягко говоря, не выдерживает критики, и желание ее поддерживать пропадает. Например, ты делаешь ремонт в детском доме, компании-партнеры инвестируют деньги, и вдруг приходит профильный департамент и говорит – давайте снова делать ремонт, изменились требования. Или учреждение вообще передают под другие цели. И наши усилия летят в тартарары. В благополучной Москве, где детские дома обласканы бюджетом и у них есть богатые шефы, много раз могут менять хорошее на отличное. Несколько раз мы забирали еще не старую, крепкую мебель и отвозили в региональный детдом, потому что москвичи получили новые!».

Процесс реноваций и обновлений, смены обстановки и перекрашивания стен может быть бесконечным. Но за всем этим не меняется суть: неэффективная структура, коллективный формат воспитания, который не может быть органичным для живой души. Дети после детского дома не готовы к тому яркому и яростному миру, который их ждет, не понимают его правил. Они не умеют постоять за себя, принимать самостоятельные решения, обращаться с деньгами, жильем. И многие просто увязают в житейском болоте, идут по простой проторенной дорожке – туда, где хоть и жестокая, но крыша, где, как в известном фильме, «сейчас ужин, и макароны дают…».

На сайте любого детского учреждения официально висит госзаказ и бюджет на год. Можно легко посчитать, что в месяц государство выделяет на одного воспитанника не менее 50 тысяч. А сумма содержания в московском детдоме еще выше. Какая семья тратит две средние российские зарплаты на каждого своего домашнего ребенка и еще получает деньги от благотворителей на одежду, канцтовары, на репетиторов, поездки? А качество жизни ребенка в этом детдоме не меняется. И это еще раз подтверждает факт, что система неэффективна – ни в педагогическом, ни в финансовом плане.

Поэтому в фонде «Дети наши» считают, что нужна профилактика сиротства и помощь семьям. Но так как сейчас дети уже живут в учреждении, для них важен устойчивый, доброжелательный взрослый, человек из внешнего мира, который может взять за руку и перевести через мостик перехода во взрослость. Ребенок, лишенный такого контакта, реже способен хорошо учиться, но часто у него, как говорит Варвара, «аффект тормозит интеллект». Вряд ли кто, находясь в изломанном, разрушенном мирке за закрытыми дверями несвободы, будет пытливо впитывать познавательные, развивающие, профориентационные и социализирующие программы, которые любовно и профессионально делаются благотворительными фондами.

«Наставник, проводник в настоящую жизнь – это отдельная помощь фонда, – продолжает Варвара. – Для детей важно, чтобы контакты были постоянными. Мы поддерживаем многолетнюю связь с выпускниками, узнаем, как у них дела, можем помочь советом или делом, если есть какие-то сложности, то есть остаемся в контакте. И это добавляет детям веры в то, что нам можно доверять, на нас можно положиться. Что касается помощи доноров, то мы закрыли программу волонтерских поездок в детские дома, отказались оплачивать ремонты. Стараемся распределять ресурсы иначе: теперь нам необходимы средства на организацию работы по предотвращению попадания детей в учреждения, на постоянную профессиональную психологическую помощь воспитанникам, ведь волонтер-психолог не может три раза в неделю бывать в детдоме и консультировать детей. Сегодня нам все еще приходится создавать дополнительные пристройки и подпорки к ветхому, покосившемуся зданию детских домов в виде программ социализации, образования, профориентации, наставничества. Но все время латать это здание «социального призрения» недальновидно и опасно, нужно перестраивать его целиком».

Икона стиля для «пацанки»

«Иногда установить с ребенком контакт бывает нелегко. У каждого из них своя непростая история. Но преодолеть барьер можно – в этом наставнику помогают психологи и специалисты», – говорит Дарья Сапрыкина, региональный куратор проекта «Наставничество» Детского благотворительного фонда «Солнечный город».

Проект начался в 2014 году в Новосибирске. Когда стало понятно, что технология дает свои плоды, он стал тиражироваться в регионах. В 2017 году реализован в Красноярске и Иркутске, в 2018 году присоединились Пермь, Томск, Нижний Новгород и Уфа, в 2019 – Калининград, в 2020 – Иваново, Киров, Оренбург, Чита и Рязань, а в 2021 – Екатеринбург, Чебоксары и Алтайский край. Сейчас в проекте участвует 633 пары ребенок-наставник.

Дарья и ее коллеги сами приходят в организации и компании, рассказывают о наставничестве и о том, почему оно важно, делятся своим опытом общения с детьми. Сотрудники организаций включаются в проект разными способами: иногда подключаются как кандидаты в наставники, оказывают информационную помощь, распространяют сведения о проекте в соцсетях. Есть, например, компания, которая размещает информацию на билбордах. Проекту помогают разные компании от крупных градообразующих до совсем мелких, вероятность встретить потенциальных наставников есть всегда.

Сотрудников «Солнечного города» приглашают на презентации, чтобы они рассказали о проекте. А иногда представитель компании, уже являясь наставником, рассказывает о своем опыте коллегам, как это делает Мария, сотрудница новосибирского филиала компании «Восточная техника», участница проекта. Сарафанное радио – одно из самых надежных каналов распространения информации. Кстати, «Восточная техника» – один из давних партнеров «Солнечного города», она активно поддерживает проект «Наставничество» и помогает проводить презентации в своих офисах.

Каждый наставник проходит сначала многоступенчатый отбор и обучение. Сначала заполняет анкету и проходит два тренинга – ознакомительный (на нем подробно рассказывается о проекте, задаются вопросы, обсуждаются риски и опасения) и по психологии сиротства. Будущий наставник узнает, с чем он может столкнуться, какие темы можно или нельзя обсуждать с подопечным, что примерно может его интересовать, как выстроить отношения с ребенком. Участнику проекта вручают волонтерские книжки, они проходят собеседование с психологом. Между обучением и собеседованием проходят два-три месяца, и кандидаты за это время могут передумать, понять, готовы ли они к такому ответственному шагу или нет. Когда желание не пропало и график работы позволяет, – тогда в фонде для них подбирают подопечного.

«Если случается чудо, и такая пара подбирается, то первые встречи происходят на территории детского дома, – рассказывает Дарья. – Мы даем им время пообщаться, узнать друг друга поближе.  Они могут гулять по территории, вместе приготовить что-то – сейчас есть много детдомов квартирного типа, где есть кухни, поиграть в игровых комнатах или просто поговорить. У таких бесед не бывает сценария, тематика тоже не обговаривается. Наши наставники обычно сами знают и чувствуют, какие вопросы можно затрагивать, какие нет».

Месяца через три, когда в детдоме увидят, что наставник – человек ответственный, паре разрешается расширить пределы общения и отправиться в кино или парк, посетить кафе, покататься на велосипедах или помочь бездомным животным в приюте. По словам Дарьи, обычно ребенок сам поддерживает разговор. Например, в конце года у будущих выпускников неизбежно возникают юридические или жилищные вопросы, и наставник уже подготовлен к этому во время обучения, а иногда темы возникают по запросу от детдома. Например, педагоги просят поговорить с ребенком – куда пойти учиться, почему важно получить образование и почему не надо бросать колледж. Много вопросов на бытовые темы – как оплачивать покупки и пользоваться скидочными картами, как уберечься от мошенников. Но у всех пар есть одна общая черта: наставник и ребенок со временем становятся по-настоящему близкими. Многие ребята относятся к наставникам как к друзьям, помощникам, советчикам, но не как к братьям и сестрам или родителям. Это просто взрослые, которые показывают, что мир не такой плохо, ему можно доверять.

Обычно в паре участвует подросток от 12 лет, наставник же не должен быть моложе 24 лет – до этого возраста человек, как правило, студент, в глазах подростка еще недостаточно авторитетный и состоявшийся.  Разница между наставником и ребенком должна быть не менее 8 лет. Некоторым участникам проекта уже около 50 лет, и подростки отлично ладят с ними. Даже лучше, чем с молодыми.

К примеру, прекрасная пара – Ирена и её подопечная Валя, которая закончила 9-й класс. В начале проекта это была настоящая «пацанка», а сейчас ее не узнать – девушка раскрывается и меняется на глазах, тянется к красоте, приобретает девичий облик и лоск. Ирена не учила ее, как одеваться и пользоваться косметикой, а просто на своем примере показывала, как сама подбирает одежду и создает образы в своем стиле, как у нее устроен дом, как складываются отношения с мужем и другими людьми. Наставница оформила гостевой режим и берет Валю на ночевку домой, показывает, как надо убирать и готовить. Так она дает девочке-подростку драгоценный пример семейного опыта, который детдомовскому ребенку обычно взять негде. Куратор-психолог знает, что каким-то детям легче подружиться с женщинами постарше, которые подарят заботу и научат быту, а кто-то нуждается в активном партнере, чтобы вместе идти в горы или посмотреть на стадионе футбол.

«У меня тоже есть подопечный – 13-летний мальчик, мы с ним общаемся уже год, – делится Дарья. – Я ему показываю внешний мир: торговые центры, выставочные залы, музеи. Много говорим про его семью, он любит вспоминать свою «додетдомовскую» жизнь. Докладываем друг другу, как прошел день, обсуждаем музыку, кино. Меня это тоже заставляет работать над собой, приходится копаться в интернете, чтобы ответить на его заковыристые вопросы.  Детям часто не хватает индивидуального общения, человека, которому можно поведать что-то по секрету. Представьте себе, что вы постоянно проживаете в пионерлагере: кругом дети, воспитатели, побыть одному совершенно невозможно. А если возникает вопрос на интимную тему, как подобрать бюстгальтер, например, – домашняя девочка спросит об этом у мамы или старшей сестры, а куда деваться воспитаннице детдома?»

Из личного интереса вырос корпоративный

«Я пришла в проект «Наставничество» в 2020 году, – говорит Елена Тестова, управляющий одного из офисов коммерческого банка «Хлынов» в Кирове. – Мой поступок был продиктован личными мотивами: моя сестра трагически погибла по вине брошенного родителями ребенка. В память о ней я решила помогать детям, тем более что представители фонда «Это чудо», который курирует программу «Наставничество» в нашем регионе, так интересно о ней рассказывали. Год назад мы организовали голосование в коллективе – нужно ли нам корпоративное волонтерство, и большинством голосов решили, что нужно. И присоединились к проекту».

На внутреннем сайте банка есть группа, куда выкладываются сообщения о значимых событиях и запросы о помощи. Кому-то всегда бывает нужна поддержка в городе – конкретному ребенку, приюту для животных, детскому дому. Для последних это чаще всего не материальная помощь, а такие проекты, как «Наставничество» или содействие в профориентации. Ребята уходят из детдома, им надо идти учиться дальше или работать. И банк организует для них экскурсии по компаниям-работодателям, чтобы показать им, что представляют собой разные профессии.

«Группа «#ХЛЫНОВПОМОГАЕТ» – это наше волонтерское движение, – рассказала эксперт по корпоративной культуре, куратор движения #ХЛЫНОВПОМОГАЕТ Анастасия Флегантова. – Когда участник группы находит в соцсетях или на сайтах благотворительных организаций объявление о том, что кому-то нужна помощь, мы его выкладываем.  Участники знакомятся с предложением и ставят лайки.  Необходимо, чтобы хотя бы половина участников группы поддержала идею, то есть сообщение должно набрать более 50% лайков. Когда набирается нужное количество откликов, мы объявляем вещевые или денежные сборы. Нынешним жарким летом мы услышали, что горят леса в Йошкар-Оле, где у нас тоже есть офис, и решили прослыть гуманитарную помощь, хотя там больше требовались мужские руки на тушении. Что касается наставничества, то это была инициатива Елены. Она узнала об этой акции, заявила о своем участии в ней самостоятельно, а потом предложила сотрудникам. В таких сложных делах, как наставничество ребенка из детдома, участие может быть только индивидуальным».

«Я как раз работаю в проекте с корпоративными клиентами, курирую участие компаний и налаживаю контакты оффлайн и онлайн, – продолжает Елена. – Так получилось, что я зашла на площадку первая из коллег и опубликовала свой пост на портале, чтобы и другие сотрудники заинтересовались. И из моего личного интереса вырос корпоративный. Сначала наблюдала ребят на мероприятиях, с нами работали психологи, а потом я и сама стала наставником для ребенка».

Елена и Иван уже полтора года в паре. Недавно в жизни парня произошло событие – он решил уйти из 10-го класса в колледж, стать самостоятельным. А Елена сама этот колледж закончила, и ее подсказки и советы оказались для подростка неоценимыми. Сейчас он проживает в маленьком городке в 70 км от Кирова, но приезжает на выходные и старается встречаться со своей наставницей. А Елена постоянно рассказывает на банковском портале о праздниках и буднях наставничества. Многие коллеги звонят, спрашивают – что да как. Интерес возникает у многих, но не каждый решается. Трудно сделать шаг навстречу чужому ребенку, непонятно, как пойдет общение. Ведь детдомовские подростки, с неоднозначными и пестрыми судьбами, не перед каждым открывают душу.

Пока только три сотрудника из 900, работающих в банке, пошли по стопам Елены. Зато «Хлынов» перечислил денежные средства на финансовую поддержку психологов фонда, запустил говорящую рекламу банкоматов, и любой пользователь, снимая деньги, присоединялся к акции. На сайте размещена реклама фонда и маркетинговой акции в его пользу.

Елена Тестова с пониманием относится к донорам, дарящим материальные блага, ведь их поступки продиктованы добром. Тем более что посыл против подарков исходит из миллионников, где «все есть». А в детских учреждениях из маленьких отдаленных городков, возможно, многого и не хватает, например, более современной техники. Все так, но давайте спросим у самих ребят – что вы хотите? Конечно, они от новеньких планшетов не откажутся. Но и наверняка ответят, что тянутся к общению со взрослыми, к знаниям, полученным из первых рук.

Помощь «Солнечного города» и его партнеров, на мой взгляд, куда более эффективна и оправдана, чем у тех компаний, которые дублируют действия государства, подкидывая «бедным сиротам» гуманитарную помощь. Дорогие игрушки «от спонсора» современным Козеттам сегодня вряд ли нужны – материально они сегодня худо-бедно в достатке. А вот коммуникации с миром, напутствия, путевки в жизнь – всего этого не хватает. Никакая самая роскошная кукла не заменит пожатия живой, теплой, сильной руки взрослого.

Проект реализуется с использованием средств гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества