У многих из нас на слуху имена великих меценатов дореволюционной России,  которые не только коллекционировали шедевры искусства, но и давали возможность широкой публике познакомиться с этими произведениями. Морозов, Мамонтов, Щукин… От этих прославленных имен в наши дни тянется золотая ниточка традиции. Слава купцов Рябушинских, в том числе одного из самых ярких представителей этой семьи – Николая Павловича, – не столь громкая и бравурная. А сделано им для русской и европейской культуры не меньше, чем другими представителями купеческих фамилий.

Коллекционер и искусствовед Любовь Агафонова, советник директора Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына, сумела разыскать и вернуть на родину ценнейший архив Рябушинских, который теперь открыт и для всех заинтересованных россиян.

«Унесенные ветром» возвращаются на родину

Любовь Агафонова

Одинокий куст в утренней дымке, тянущий фиолетовые листья к небу, а за ним – туманный, едва различимый пейзаж: сонная река, купы деревьев, то ли горы, то ли крыши замка вдали.  Под кустом на поблескивающем атласном покрывале собраны невидимой рукой «плоды познания», похожие на крупный спелый инжир. Совсем не те хрестоматийные, многажды обрисованные райские кущи с мягкими пушистыми облаками – этот рай очень даже земной, прохладный, в чем-то обыденный. Таков он в представлении художника, которому пришлось отведать много горьких и сладких плодов с этого щедрого древа испытаний.

Картину «Рай» и сейчас можно увидеть в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына на выставке «От Розы к Лучу. Николай Рябушинский: “Голубая роза” и “Золотое руно”. Истоки и продолжение», посвященной ее автору – Николаю Рябушинскому, меценату и коллекционеру, художнику, издателю литературно-художественного журнала «Золотое руно» и организатору одноименных выставок. Человеку, в немалой степени изменившему путь развития отечественного искусства.

Нелегкими тропами его доброе имя возвращалось на родину: семья Рябушинских эмигрировала в Европу после революции. А в ней были замечательные  промышленники-новаторы, которые чем только не занимались: открывали ткацкие, прядильные, писчебумажные фабрики, управляли банками, стояли у руля отечественного машиностроения, открыв первый в России автомобильный завод. Один из братьев Рябушинских, Дмитрий Павлович, даже создал Воздухоплавательный институт  или, как его стали называть позднее, Кучинский аэродинамический институт  –  первое подобное учреждение в Европе и второе в мире.  Все это было «унесено ветром» эпохи.

Афиша выставки «От Розы к Лучу. Николай Рябушинский: “Голубая роза” и “Золотое руно”. Истоки и продолжение» на фасаде Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына

Только в 2004 году архив Рябушинских вернулся на родину.  От наследников во Франции было получено множество ценнейших документов, а подлинной жемчужиной этого собрания стало все, что относится к Николаю Павловичу. Это уникальные альбомы, отражающие его биографию: интерьеры его знаменитой на всю Москву виллы «Черный лебедь», погибшей при пожаре 1915 года, телеграммы от садовников и счета из магазинов, где он покупал предметы искусства. Ценные свидетельства времени, начиная от маленьких записок, заканчивая письмами, где Рябушинский и Иван Морозов рассуждают о  секретах коллекционирования, – по всему этому можно судить, как выглядели и жили люди эпохи, которую мы сегодня называем Серебряным веком, об их потрясающей жажде жизни. Изучение архива вылилось в нынешнюю выставку, где рядом с Рябушинским – его друзья и товарищи по цеху: те, кому он подражал –  Виктор Борисов-Мусатов, Михаил Врубель, – а также ученики Константина Коровина и Валентина Серова –  Александр Матвеев, Павел Кузнецов, Николай Милиоти, Николай Сапунов, Петр Уткин, Сергей Судейкин, Николай Феофилактов.

«Домашние музеи и коллекции должны быть публичными, и Николай Рябушинский –  хороший тому пример, – считает директор Дома русского зарубежья Виктор Москвин. –  Ведь он устраивал выставки для широкой публики, ориентировался на мнение прессы, оценки искусствоведов. Это было публично, открыто, демократично. Такие же открытые выставки, построенные на  больших и интересных частных коллекциях, хотелось бы видеть и сегодня в галереях Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. Мы уже подаем такой пример: значительная часть наших выставок – это частные коллекционеры. В чем актуальность выставки-исследования Николая Рябушинского? Проект показывает, что вкладывать нужно именно в свое, родное – это, по крайне мере, честнее. А если уж делать выставки, тоь можно пойти и дальше  – передавать коллекции государству. Стоит ли “чахнуть над златом” подобно пушкинскому скупому рыцарю, в одиночку любуясь шедеврами? Собрал коллекцию – подари ее соотечественникам, как это сделали братья Третьяковы. Так ты увековечишь свое имя в названии галереи, а люди получат доступ к искусству».

Николай Рябушинский “Рай”, 1933 г.

Образцом коллекционера-подвижника, по мнению Виктора Александровича, можно смело назвать куратора и автора идеи выставки, искусствоведа и коллекционера Любовь Агафонову. Долгие годы Любовь Леонидовна разыскивала по всему миру все, что связано с Николаем Рябушинским, и ей удалось купить и вернуть в Россию этот богатейший архив. Именно в содружестве с ней, а также с Российским национальным музеем музыки, Российским государственным архивом литературы и искусства, Саратовским государственным художественным музеем имени А.Н. Радищева, Армянским музеем «Тапан» при Российской и Ново-Нахичеванской епархии ААЦ, другими крупными частными коллекционерами) Дом русского зарубежья и открыл выставку-проект.  Кроме многочисленных картин и других работ здесь можно взглянуть на трепетно сохраненные рукой коллекционера, когда-то роскошные, а нынче покрытые позолотой времени страницы «Золотого руна» – самого известного художественного журнала начала прошлого века. В разные годы в нем печатались Андрей Белый – поэт и теоретик символизма, который подсказал название журнала в своем рассказе «Аргонавты», Константин Бальмонт, Вячеслав Иванов, Александр Блок, Федор Сологуб.

 Судьба и страсть «неистового Николаши»

«Про меня говорили, что я занимаюсь тем, что другие не успели», – смеется Любовь Агафонова. Так и наследие Рябушинского, наверно, когда-то было не нужно официозному искусству. Но Любовь Леонидовна знала, кого «подбирает». Для своего времени это была фигура ярчайшая, эксцентричная, темпераментная – сегодня таких уже нет, нынешние возмутители спокойствия с их художественными акциями меркнут в его тени. Буржуа, выходец из богатейшей семьи, имевший невероятный шанс прокутить достояние отца (и в юности прожигавший жизнь), вдруг начинает вкладывать средства в созидание значительного культурного явления не только для России, но и для всей Европы.

«Братья, строгие старообрядцы и деловые люди называли Николая “беспутным Николашей”, – рассказывает Любовь Агафонова. – О головокружительных приключениях его бурной юности ходили легенды: он переодевался в экзотические наряды, творил, как мы бы сказали, перформансы. К примеру, наполнял ванну шампанским, в котором плавали “красавицы-русалки”. Делал постановочные фото, изображая различных персонажей, – почти акционизм. Каждый извозчик, предвкушая огромные чаевые, мечтал, чтобы он сел к нему в пролетку, каждая актриса могла рассчитывать на жемчужное ожерелье в подарок от расточительного “купчика”. Как Гоген, он отправляется к восточным островам, встречает дикарку в хижине на дереве, которая шипит на него и расцарапывает лицо, отстреливается от дикарей, пьет вино из черепа врага племени… Что из этого правда, а что фантазии? Возможно, он просто начитался Жюля Верна. В любом случае все это говорит о многогранном и экстравагантном характере Николая Рябушинского».

После того как братья обвинили его в мотовстве и установили над ним опеку, «неистовый Николаша» начинает понимать, что его призвание лежит в несколько иной плоскости. В 1906 году прекращает существование знаменитый петербургский журнал «Мир искусства» – Бенуа разошелся с тогдашним меценатом Марией Тенишевой, и финансирования не стало.

Журнал “Золотое Руно”

И Рябушинский решил на этой волне создать свой художественный журнал. Он перетягивает под его крыло самых известных и модных тогда художников – Лансере, Добужинского, того же Бенуа. И вот близнец «Мира искусства» – журнал «Золотое руно» обретает самостоятельный голос. «Мой журнал будет известен везде: и в Европе, и в Америке, и в Японии», – писал Николай Павлович.

Поначалу и Бенуа, и другие питерские демиурги искусства и снобы недоумевали: как это вдруг они пойдут на поклон к этому московскому купчику? Отзывались о нем откровенно презрительно: мы архангелы и спустились с неба, а тут этот напыщенный «раздутый моллюск» пришел на безрыбье и пытается создать новое искусство! Но деньги-то он дает… Тем более что журнал украсили и символисты – Бальмонт, Блок и Белый, которые писали в «Золотое руно» свои статьи и стихи. Но главное – журнал становится символом выставок нового искусства. Художник Павел Кузнецов познакомил Николая с учениками Константина Коровина, художника, архитектора и педагога. В 1904 году в Саратове состоялась выставка «Алая роза», в которой участвовали Борисов-Мусатов, Судейкин, Уткин, Кузнецов. Критические стрелы жалили учеников Коровина со всех сторон – их клеймили и критики, и публика. С Кузнецовым даже разорвали контракт на роспись Рождественской церкви и заставили стереть уже написанные фрески. А Рябушинский с удовольствием пригласил этих тогдашних «фриков» к себе в журнал. «Алая роза» становится «Голубой розой» – цвет вторит модной символистской пьесе Метерлинка «Синяя птица», поставленной тогда во МХАТе. Это было первое объединение, которое имело свою концепцию, а журнал – манифест, а всего через год-два художественные манифесты станут повседневностью. И картины этих малоизвестных «провинциалов» будут опубликованы рядом со статьями самого Бенуа. Какая наглость, скажет скептик, – но какое чутье продюсера!

«Надо сказать, что Рябушинский не зарабатывает на журнале, это чистой воды меценатство, – продолжает свой увлекательный рассказ Любовь Леонидовна. – Именно на второй выставке салона “Золотое руно” Иван Морозов покупает у малоизвестного европейского художника Ван Гога картину “Ночное кафе в Арле”. Рябушинский привез никому до той поры не понятных и не интересных Пикассо, Ван Донгена, импрессионистов… Он, по сути, монетизирует их, и они становятся самыми дорогими художниками рубежа века. Рядом с Матиссом и Пикассо на одной выставке висят работы не только учеников Константина Коровина, но и молодых Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой, Роберта Фалька, создавших впоследствии объединение “Бубновый валет”. Он всем им помог почувствовать себя востребованными и запустил художественные процессы, вплетавшиеся в пеструю культурную канву России и Европы. Он отлично чувствовал дух времени, диктовал вкусы, мысли и образы эпохи, которую мы сегодня зовем Серебряным веком, но по числу гениев и процессам, которые тогда происходили, она вполне может называться Золотым. А вклад Рябушинского в русскую культуру равнозначен вкладу Щукина и Морозова, Дягилева и Тенишевой».

Наверное, не просто так этот человек тянулся к миру большого искусства – он сам хотел стать художником, писал стихи в манере символистов, критические статьи. Как страстный любовник, мечтавший овладеть предметом страсти, он кидает к ногам ее величества Культуры всю свою неукротимую энергию, так же, как герои Островского, Лескова, Мельникова-Печерского кидали огромные состояния к ногам красавиц… Мечта Николая сбылась – его картины заняли достойное место на выставках и другим мастерам не проигрывают. «Он не побоялся писать, не постеснялся молвы и пересудов критиков, моментально ополчившихся на него за его смелость, за его видения, за странное сочетание цветов в его картинах», – писала Любовь Агафонова в своей статье о Рябушинском в журнале «Русское искусство».

На выставке «От Розы к Лучу. Николай Рябушинский: “Голубая роза” и “Золотое руно”. Истоки и продолжение» в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына

И сегодня его «Рай» занимает достойное место рядом с великими, напоминая нам о далекой весне человечества и вечной мучительной мечте о равенстве с богами.

Увы, долгие годы имя Николая Рябушинского пребывало в тени других известных меценатов прошлого. Семья, не найдя общего языка с новой властью Страны Советов, уехала в эмиграцию. Советское искусствоведение замалчивало их имена, и непростительное пренебрежение по инерции остается до сих пор – как горький привкус пепла обгоревшей в пожаре виллы «Черный лебедь». 

Коллекционеры – люди особого психотипа

Любовь Агафонова 20 с лишним лет занимается восстановлением исторической справедливости. Ее меценатские проекты – работа с архивами, наследием художников, литераторов, которые были по ряду причин забыты. Также много лет она создавала частную галерею «Веллум», сегодня – успешный культурологический и общеобразовательный проект. Долгие годы до этого, не имея своего выставочного зала, она сотрудничала с московскими и провинциальными федеральными музеями, возила картины из своего собрания, чтобы показать в других городах, исключительно на личные средства. Наследие Рябушинского, купленное в нулевые годы в Париже, она показала в Москве два раза: впервые на антикварном салоне и во второй раз – уже в собственном выставочном пространстве, в галерее «Веллум», на выставке, посвященной «Голубой розе».

«На мой взгляд, именно личность мецената дает старт изменениям в мировой культуре, и жизнь Рябушинского – это очень показательный процесс, – говорит Любовь Леонидовна. – Он опередил свое время, по духу он ближе нам, чем остальные его современники. Чем современные меценаты отличаются от меценатов начала века? И известные покровители искусства прошлого, начиная с Лоренцо Медичи, и сегодняшние – это люди одного психотипа: собиратели, коллекционеры, которые жаждут иметь у себя нечто невероятное, красивое, даже сакральное, если хотите. Хотят обладать совершенством. В советское время традиция собирательства прервалась – иметь вообще что-то из антиквариата, произведений искусства считалось незаконным, поэтому коллекционеры советского времени были очень скрытными, почти подпольными. Но сейчас, к счастью, другие времена, и если у тебя есть вкус и возможности, то не вкладывать их в искусство и в культуру – дурной тон. Это от большого сердца – тратить на “ненужное”. Помочь уметь – той же природы способность.  Многие, обладая потребностью иметь “прекрасное”, обладают и способностью отдавать тем, кому необходима помощь. Бедным, умирающим, больным. Вот в храме Троицы в Хохлах мы с Алексеем Уминским ежегодно проводим благотворительные аукционы в помощь приюта “Теплый прием” для бездомных».

Любовь Агафонова помогала еще и «Дому с маяком», устраивала аукционы для него и для благотворительного фонда «Во имя жизни», в поддержку детей с муковисцидозом. На аукционах представлялись многочисленные лоты – картины современных художников, уникальные сувениры, графика, предметы декоративно-прикладного искусства. Так искусство спасало кому-то жизнь. Она убеждена: если у тебя есть возможность тратить не только на себя и свою коллекцию, но и помогать другим, то Господь тебя поддержит.

Собирать искусство Любовь Агафонова мечтала всегда, это было ее врожденной потребностью – картина на стене. Но легко ли приобретать красоту, когда ты не имеешь ни стартового капитала, ни наследства, ни богатого супруга? Отец Любови погиб, когда ей было всего 16 лет, она осталась вдвоем с мамой-учительницей. Тогда она и не думала, что станет хозяйкой собственной галереи. От ее героя Рябушинского ее отличало отсутствие тяги к беззаботным кутежам, на дискотеки Люба не ходила, в свободное время читала Ахматову и Довлатова. Позже, уже работая, она с нуля начала собирать собственную коллекцию.

Первым экспонатом в той коллекции была литография XIX века из «Русского художественного листка» Василия Тимма – тогда печатались литографии «для народа» на исторические темы. Она называлась «Смерть Ивана Сусанина» и стоила относительно дешево. Любовь купила ее в «Букинисте» в Столешниковом переулке. Но это не был эстетический выбор – просто очень хотелось картинку, а на другую не хватило денег. Сначала собирала то, на что хватало денег, но всегда мечтала иметь Бенуа, «Решетку Летнего сада». А когда появилась возможность приобрести то, что отвечало душевным и эстетическим запросам, судьба вывела ее на работы Лансере и Добужинского. Любовь открыла целую плеяду художников – например, вернула российскому ценителю искусства забытое имя художницы Серебряного века Александры Коноваловой, организовала выставку ее акварелей в Академии художеств.

«Как-то на вернисаже в Измайлово я за 50 рублей купила абрамцевскую полку, а через 15 минут получила от покупателя 350 рублей, – вспоминает Любовь Агафонова. – Передо мной стоял выбор: то ли купить кофе и бутерброд, то ли эту полку. Везение? Я просто хорошо знала, что покупаю. Я монетизировала свои знания и сегодня могу себя назвать успешным бизнесменом. В моей коллекции сегодня 10 тысяч единиц хранения. И мне приятно пользоваться признанием коллекционеров с большими деньгами и вешать картины из моего собрания рядом с их картинами. У меня подлинные Уткин, Бакст, Врубель, Судейкин, Феофилактов…»

Но для Любови Агафоновой ее собрание – не только предмет обладания, но и просветительский момент. Как издание книг. Поэтому уже год она является советником директора Дома русского зарубежья, где блестяще создала такие проекты, как «Коровин и его круг», – очередь на ту выставку выстраивалась вдоль всей Нижней Радищевской.

Коллега и друг Агафоновой  Денис Химиляйне, коллекционер современного искусства, экономист, управляющий партнер аудиторско-консалтинговой группы «Прайм Эдвайс», говорит, что коллекционирование – это часть природы человека. В детстве мы все что-то собираем: жуков, марки, значки. Во взрослости человек просто переходит на новый уровень собирательства. Собирательство картин – это попытка упорядочить мир вокруг себя, внести некую иллюзию смысла в существование. Это  и вопрос инвестирования, продления себя в вечности. До сих пор ведется много споров, достаточно ли того, что произведения искусства принадлежат одному человеку, или их должны видеть все? Кто-то не любит публичности, ему достаточно просто знать, что он владеет произведениями искусства, а кто-то, как директор Дома русского зарубежья Виктор Москвин, считает, что искусство должны видеть люди. Денис Химиляйне также считает: несомненно, лучше, если эти произведения будут находиться в каких-то общественных пространствах, нежели лежать на складе в галерее или в мастерской художника.

«Денис как-то сказал мне: правоту собирательства докажет продажа, – говорит Любовь. –  Ты купил за большие деньги, а потом продал – значит, ты был прав. А покупать нужно всегда по любви. Если приобретаешь искусство и хочешь в него только инвестировать, ничего не получится. Это не нефть и не автомашины, ведь творчество – это вещь сакральная. В основе успешного бизнеса лежит любовь. Я могу продавать Шишкина и Айвазовского, я уважаю этих художников, но это все-таки бизнес, а вот авангард или “Мир искусства” – это моя любовь, и этим не каждый будет заниматься. Нельзя относиться к искусству только как к источнику денег. В этом случае вы никогда ничего не получите, только потратите”.

Меценатам прошлого было в чем-то проще, чем современным коллекционерам:  они пользовались широкой экономической свободой. На рубеже веков в результате революционных изменений в обществе возникало множество новых художественных течений и форм, а значит – возможностей для вложения средств. Потом связи между деятелями искусства и теми, кто их поддерживает, были разорваны и утеряны на 70 лет. Сегодня, несмотря на все обстоятельства извне, эти связи восстанавливаются. Но путь этот долгий, и всем нам еще придется отведать «плоды познания» с того самого райского куста на картине Николая Рябушинского.

На фото: Виктор Москвин и Любовь Агафонова на открытии выставки «От Розы к Лучу. Николай Рябушинский: “Голубая роза” и “Золотое руно”. Истоки и продолжение».

Статья подготовлена с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.