Что такое корпоративная социальная ответственность и работает ли она?
Покупая какой-либо товар, вы, вероятно, надеетесь, что он был произведен без нарушения прав человека: что рабочим заплатили достойную зарплату, они не были жертвами торговли людьми, дискриминации и иных злоупотреблений, что в процессе его создания не использовался принудительный и детский труд и строго соблюдались требования техники безопасности. Вероятно, вы также надеетесь, что компания-производитель также стремится минимизировать ущерб окружающей среде. Но в действительности многие товары выпускаются на заводах, где условия далеки от гуманных или этичных. Во многих случаях мы знаем очень мало о том, каким образом осуществляется производство.
Иногда это может привести к катастрофе. Так, в 2013 г. в Бангладеш произошло обрушение здания Рана-Плаза, в результате которого погибло более 1100 рабочих, занимавшихся пошивом одежды для таких крупных брендов, как Inditex, Mango, Loblaw, Primark и Walmart. Эта ужасная трагедия напоминает нам о том, что соблюдение принципов корпоративной социальной ответственности (КСО) может стать вопросом жизни и смерти.
Идея о том, что корпорации должны уважать права человека и бережно относиться к окружающей среде, существует уже давно. Но лишь сравнительно недавно она получила отражение в юридической терминологии. Термин «КСО» стал широко применяться в 1990-х годах, когда, благодаря широкому освещению в прессе, всеобщее внимание привлекли поставщики одежды для Nike, которые использовали потогонную систему труда. Этот термин начинает активно использоваться каждый раз, когда мир сталкивается с социальными и экологическими проблемами, вызванными корпорациями (например, разлив нефти в 2010 г. из-за аварии на буровой платформе Deepwater Horizon, принадлежавшей компании BP).
В ранних исследованиях КСО была определена как механизм саморегулирования, гарантирующий, что корпорации будут добровольно вести свою деятельность социально ответственным, этичным образом, заботясь при этом об окружающей среде. Но постепенно исследователи заметили, что без требований со стороны регуляторов компании проводят политику КСО и раскрывают информацию о такой политике (в том числе о затратах в миллиарды долларов на работу подразделений КСО) лишь тогда, когда они испытывают большое давление со стороны общественности. Из-за отсутствия требований со стороны регулирующих органов работа в области КСО велась редко и не всеми компаниями.
Однако за последнее десятилетие КСО в некоторых случаях стала обязательной политикой корпораций. Теперь КСО означает, что многие корпорации имеют юридические обязательства по соблюдению законодательства о социальной ответственности.
Современная КСО
Во всем мире появились новые формы регулирования. Например, как Закон штата Калифорния о прозрачности в цепях поставок (CTSCA) (2010 г.), так и британский Закон о противодействии современному рабству (2015 г.) требуют от компаний раскрывать действия, предпринимаемые ими для борьбы с современным рабством, детским трудом и торговлей людьми на всей своей производственной цепочке (включая сети поставок за рубежом). Такие действия не ограничиваются лишь странами Северного полушария. В разделе 135 Закона об индийских компаниях (2013 г.) предписывается, чтобы индийские компании расходовали 2% своей прибыли до налогообложения на цели КСО.
Эти новые формы регулирования КСО представляют собой серьезный сдвиг в корпоративном праве. Впервые от компаний требуется раскрывать определенную информацию, независимо от того, относится ли она к акционерам или нет. Это делается для того, чтобы обеспечить прозрачность для расширенного круга лиц (неправительственных организаций, СМИ, местного сообщества, потребителей и т.д.) тех аспектов, которые связаны с правами человека и социальной ответственностью.
Кроме того, сейчас от компаний часто требуется, чтобы они не только принимали меры по ликвидации современного рабства, торговли людьми и нарушений прав человека в своих странах, но и пресекали такие нарушения на местах своего производства (или в цепочках поставок) в развивающихся странах.
Поэтому подобные правила отбивают у компаний желание закупать продукцию у таких производителей, как те, что находились в здании Рана-Плаза. В результате для многих поставщиков в развивающихся странах возникают требования обязательной социальной ответственности, соблюдение принципов которой требуют их покупатели (компании) на Западе.
Эффективна ли КСО?
Итак, обязательная КСО существует в некоторых странах уже не первый год. Но работает ли она? Наше исследование изучает, действительно ли КСО способствует повышению корпоративной социальной прозрачности и подотчетности, как это ожидалось.
Прежде всего, мы с коллегами изучили закон CTSCA. Этот закон об обязательном предоставлении информации по КСО требует от американских фирм, базирующихся в Калифорнии, сообщать определенный минимум сведений о той работе по искоренению рабства и торговли людьми, которую они ежегодно проводят со своими поставщиками.
Изучив выборку из 105 розничных компаний США, на которые распространяется CTSCA, мы обнаружили, что в первый год действия этого закона информацию о своих усилиях по искоренению рабства и торговли людьми раскрыло 83% компаний. Однако в целом раскрытая информация не была детализирована. Раскрытие подробной информации по любой из отдельных категорий было весьма ограничено, и только 4% компаний предоставили подробные данные по всем пяти исследуемым аспектам. Таким образом, для обеспечения большей прозрачности и подотчетности корпораций важно, чтобы регулирующие органы обеспечивали выполнения требований к полноте раскрытия информации.
Затем, в рамках другого международного исследования, мы рассмотрели вопрос о том, как Закон США о полезных ископаемых, добываемых в зоне конфликта (раздел 1502), влияет на раскрытие информации о борьбе с торговлей людьми и рабством в глобальных сетях поставок полезных ископаемых. Как и закон CTSCA, раздел 1502 требует минимального раскрытия информации соответствующими компаниями. Это означает, что они должны сообщать минимальную информацию о том, что они делают или не делают, чтобы предотвратить торговлю людьми у своих поставщиков.
Сосредоточив внимание на выборке глобальных компаний из 20 стран, занимающихся электроникой, мы обнаружили, что раскрытие информации о полезных ископаемых, добываемых в зонах конфликтов, как правило, ограничено. Однако общественные движения (благодаря неправительственным организациям или протестным движениям) приводят к тому, что раскрываемая информация становится более полной и прозрачной.
Это имеет как практические, так и политические последствия: повышение прозрачности корпораций является результатом деятельности общественных движений через неправительственные организации. Это означает, что регулирование само по себе может не привести к всеобъемлющему и качественному раскрытию информации о КСО.
Хотя общественные движения содействовали принятию регулирующими органами новых требований по КСО, регулирование само по себе не может значительно улучшить КСО. Это означает, что для достижения законодательных целей по КСО необходим непрерывный контроль со стороны общественных активистов за тем, чтобы корпорации соблюдали требования законодательства о КСО.
Спасибо за перевод статьи Юлии Сергеевой, Благотворительный фонд “Настоящее будущее”
When you purchase a product, I imagine you hope that the product was made with attention to human rights: that production occurred without unfair wages, human trafficking, forced or child labour, discrimination, abuses, or safety hazards. Perhaps you also hope that the company producing the item is conscious of avoiding environmental and ecological damage. But in reality, many products are made in factories where conditions are far from humane or ethical. In many instances, we know very little about the way products are made.
In some cases, this can lead to disaster. Take the 2013 Rana Plaza disaster in Bangladesh, which killed more than 1,100 workers who were engaged in productions of garments for big brands such as Inditex, Mango, Loblaw, Primark, and Walmart. Such a devastating incident reminds us that corporate social responsibility (CSR) can be a matter of life and death.
The idea that corporations should respect human rights and the environment has been around for a long time. But it only started to be seen in legal terms fairly recently. The term CSR began to be widely used in 1990s, when sweatshops supplying garments to Nike came to the world’s attention through widespread media coverage. It gains further traction each time the world experiences corporate social and environmental problems (BP’s 2010 Deepwater Horizon oil spill for example).
Early scholars defined CSR as a self-regulatory mechanism ensuring that corporations voluntarily conduct their business in a way that is socially responsible, ethical and takes care of the environment. But these scholars gradually observed that in the absence of regulatory pressures, companies only conducted CSR and related disclosure activities (including pouring billions of dollars into building CSR teams) whenever they experienced greater pressure from the public and social movements. Because of the absence of regulatory expectations, CSR activities were not regular or frequent.
But over the past decade, CSR has in some instances become a mandatory corporate activity. CSR now means that many corporations now legally have to comply with particular social disclosure legislation.
Modern CSR
New forms of regulation have emerged all over the world. For instance, both the 2010 California Transparency in Supply Chain Act (CTSCA) and the UK’s 2015 Modern Slavery Act require companies to disclose the actions they take to tackle modern slavery, child labour, human trafficking throughout their production chains (including supply chains overseas). Such actions are not just confined to the global north. Section 135 of the Indian Companies Act (2013) prescribes Indian companies to spend 2% of their pre-tax profit on CSR.
These new forms of CSR regulation mark a major shift in corporation law. For the first time, certain disclosures are required to be made, regardless of whether these are relevant to shareholders or not. The aim of this is to achieve transparency for wider groups (NGOs, media, local community, consumers and so on) on issues of human rights and social responsibility.
In addition, companies are now often required not only to take action to eliminate modern slavery or human trafficking or human rights violations in their home countries, but also to prevent such irresponsibility in their production locations (or supply chains) in developing countries.
Such regulations are therefore discouraging companies from sourcing products from factories similar to Rana Plaza. For many suppliers in developing nations, such regulations exert mandatory social compliance on them from their buyers (companies) in the West.
Does it work?
So now that compulsory CSR has been around in some countries for a few years, do they actually work? I have been researching whether CSR actually advances corporate social transparency and accountability as expected.
First, myself and colleagues investigated the CTSCA. This mandated CSR disclosure requires US firms based in California to disclose, at minimum level, efforts to eradicate slavery and human trafficking from their supply chains on an annual basis.
Based on a sample of 105 US retail companies subject to the CTSCA, we found that in CTSCA’s first year, 83% of firms disclosed their efforts to eradicate slavery and human trafficking, but disclosures in general were not detailed. Extensive disclosure for any of the specific categories was quite limited, with only 4% firms including extensive information disclosure across all five required items investigated. As such, to ensure greater corporate transparency and accountability, it is important that regulators enforce extensive disclosure requirements.
Then, in another international collaboration, we looked at how the US Conflict Mineral Rule (Section 1502) affects corporate disclosure pertaining to the elimination of human trafficking and slavery in global mineral supply chains. Like the CTSCA, Section 1502 requires minimum disclosure by relevant firms. This means that at a minimum level they have to disclose what they are doing or not doing to prevent human trafficking in their supply chains.
Focusing on a sample of global companies that deal with electronics from 20 countries, we found that companies’ conflict mineral disclosures tended not to be extensive, but that social movements (via NGO collaborations or activist protests) lead to more comprehensive, and more transparent, disclosures.
This has practical and policy implications: improved corporate transparency is the result of social movement actions via NGOs. This means that regulation on its own may not result in comprehensive and quality CSR disclosures.
While social movements have led regulators to enact new CSR regulation, regulation on its own may not create much improvement of CSR. This means that continuous monitoring of corporate compliance with CSR legislation by social activists is necessary to achieve the regulatory objective of CSR.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: