В качестве дружеской полемики

Недавно Forbs.ru опубликовал актуальную критическую статью по внедрению и развитию стандартов ESG в Российской Федерации «Детские болезни ESG: как в российском бизнесе реализуют идеи устойчивого развития».

Разберем ее основные идеи и выводы по ходу изложения.

«Пик интереса к внедрению стандартов ESG в России пришелся на 2021 год: компании готовили отчетность, пересматривали производственные процессы, нанимали на работу директоров по устойчивому развитию. Но затем из страны ушли зарубежные бизнесы, которые задавали повестку.

В связи с отсутствием в России национального регулирования ESG основным ориентиром для отчетности служила Глобальная инициатива по отчетности (GRI). Однако с 2022 года компания прекратила принимать документы российских компаний, как и консультировать по их подготовке. Несмотря на это крупный российский бизнес – такой как Норникель, РУСАЛ, Сбер и другие — продолжил формировать отчеты и  перестраивать бизнес по лекалам устойчивого развития в расчете на возвращение: если не на рынки США и ЕС, то на Азиатские – точно».

С основной мыслью автора статьи можно согласиться – несмотря на уход из России западных зарубежных бизнесов и приостановку сотрудничества с GRI, российский крупный бизнес продолжает работу по направлениям ESG/устойчивое развитие. Только вряд ли GRI можно рассматривать в качестве «основного ориентира», это все-таки стандарт отчетности в области устойчивого развития.

А ориентирами по ESG и устойчивому развитию компаний является скорее уже подзабытая теория так называемого триединого итога. Концепция тройного критерия (англ. Triple bottom line, TBL или 3BL) – концепция выстраивания бизнеса, согласно которой предприниматели и менеджеры должны принимать в расчет не только финансовые показатели, но также социальные и экологические результаты деятельности компании. Изначально в ее основе лежали основные составляющие КСО – корпоративной социальной ответственности. На наших глазах в течение 20–25 последних лет ведущие компании мира, включая и российские, прошли эффективный путь от довольно аморфной и нечеткой КСО до ESG/устойчивое развитие с их четкими составляющими и отчетными показателями GRI.

Почему компании прошли именно такой путь от КСО до ESG? На наш взгляд, это связано с практикой внедрения концепции устойчивого развития во всех странах мира. Ведь эта концепция требует одновременного устойчивого движения в экономической, социальной и экологической областях. Добиться этого можно лишь при четкой координации всей этой работы на высшем корпоративном уровне – совете директоров. Поэтому и появилась такая важная новая составляющая G – корпоративное управление. Мало иметь хорошую концепцию и стратегию, надо еще ее умело и эффективно внедрять. Для этого и нужна координация на высшем корпоративном уровне, поскольку устойчивое развитие должно распространяться и касаться всех сторон деятельности любой компании.

Forbes опросил экспертов и составил список «детских болезней» предприятий на пути к устойчивому будущему.

Однако предприятия часто осуществляют проекты, находящиеся далеко за рамками их непосредственной деятельности. Например, нефтедобывающие компании отчитываются об очистке рек от мусора в средней полосе России. Однако наибольшее негативное воздействие на окружающую среду они оказывают в регионах своего присутствия – в арктической зоне или Каспийском море.

Руководитель проектного офиса «Стратегии и практики устойчивого развития» Светлана Герасимова поясняет, что для горнодобывающих и металлургических компаний к основным рискам относятся экологическая и промышленная безопасность, надежность цепочек поставок и благоприятные условия для работы сотрудников. «В разрезе ESG надо работать прежде всего с этими существенными темами, а не спасать вместо этого амурского тигра. Происходит подмена понятий», – уверена эксперт.

Да, конечно, проблема профильности действий компаний в экономической, экологической и социальной областях имеет место быть. Но вряд ли она критична. Тут четко надо различать два направления: мероприятия по устойчивому развитию самой компании и направленность корпоративной благотворительности. Конечно, действия компании в области компенсации и сокращения своего негативного воздействия на территорию своего присутствия должны быть приоритетными, и у большинства компаний, что российских, что зарубежных, так оно и есть. Во-вторых, «устойчивый» характер отдельных программ и проектов иногда сложно сразу оценить.

Например, возьмем одну из самых, на наш взгляд, продвинутых в области устойчивого развития компаний страны – «Сахалинская  Энергия». Начиная с 2004 года управление одной из ее программ осуществляет Корсаковский партнерский совет по устойчивому развитию – эффективный, прозрачный и удовлетворяющий интересы различных сторон механизм для контроля над реализацией программы. Он состоит из девяти членов, по три от каждой стороны: компании «Сахалинская Энергия», органов власти и общественности Корсаковского городского округа.  Компания на конкурсной основе уже 20 лет осуществляет финансирование по двум конкурсным направлениям: конкурс долгосрочных партнерских проектов и конкурс краткосрочных проектов «Инициативы Корсакова». Тематика проектов: безопасность; охрана окружающей среды и сохранение биоразнообразия; образование, культура и искусство; охрана здоровья.

Такая программа компании профильная или нет? Кто-то скажет: а какое этот совет имеет отношение к последствиям добычи нефти и газа данной компанией? Конечно, прямого никакого. А на самом-то деле имеет, и еще какое! Откуда эта крупная компания набирает свой персонал? В первую очередь – из местного населения, в том числе из Корсакова, расположенного на юге острова недалеко от основной промышленной площадки компании. Поэтому еще один «спорный» пример оттуда же: здание новой поликлиники в Корсакове было принято в эксплуатацию в 2008 году, как сообщали РИА «Сахалин-Курилы» и компания «Сахалинская Энергия». Помещение рассчитано на 200 посещений в день и оснащено современным медицинским оборудованием. На строительство данного объекта, которое велось с 2006 г., компания «Сахалинская Энергия» выделила около 5 млн долларов США. Зачем и почему, спрашивается, ведь это проблема местных органов власти!? Оказывается, есть и другая логика: здоровье сотрудников компании и членов их семей крайне важно для устойчивого развития самой компании. А также для ее социально и экологически ответственного имиджа на острове Сахалин.

«Еще одна специфика российского подхода к ESG: компенсация вместо сокращения выбросов. Одна из самых острых проблем в истории человечества – антропогенные выбросы парниковых газов, которые ускоряют изменение климата. Задача снизить выбросы стоит и перед российским бизнесом. Она должна входить в ESG-цели промышленных предприятий, которые являются крупными эмитентами парниковых газов. Однако часто бизнес пытается не сокращать выбросы, а компенсировать их. Это означает, что выбросы остаются на том же уровне, но компания покупает углеродные единицы от климатических проектов (сохранение лесов, мангровых зарослей, замена дизельных электростанций на солнечные)».  С этим выводом автора статьи трудно не согласиться: компании не снижают своих собственных выбросов, а фактически платят международные штрафы. В таких случаях важно государственное принуждение, если для этого имеется законодательная основа. И общественный прессинг…

«Установка скамеек из переработанных пластиковых бутылок, ежегодное проведение субботников, сбор макулатуры, отправка в детские дома подарков и другие акции, которые компании стараются широко осветить, превращаются в ESG-вошинг (или, как его называют, «гринвошинг»). Количество ресурсов, которые были потрачены на освещение акций, превышают пользу от этих проектов», — утверждают эксперты Forbes.

Да, такая проблема имеется – ESG-вошинг активно используется. Но при этом следует учитывать, что подверженные ему российские компании можно и нужно поправлять и исправлять такие их действия. Да еще и с учетом того, что вокруг них огромное количество компаний и предпринимателей, которым вообще «плевать с высокой колокольни» на это устойчивое развитие и ESG, поэтому не стоит слишком строго относиться к таким случаям. В РФ нет государственной программы и законов по УР и ESG, поэтому и нет основы для критической оценки действий компаний в данных областях.

Эксперты Forbes обращают внимание, что запустить ESG-трансформацию нередко поручают сотрудникам отдела маркетинга или отдела кадров. В первом случае мероприятия превращаются в рекламные акции, которые никак не связаны с устойчивым развитием, во втором – работников компании начинают вовлекать в игры по командообразованию. По мнению партнера консалтинговой компании Living Lab Анастасии Лаукканен, у бизнеса нет понимания, насколько масштабной будет перестройка по стандартам устойчивого развития. «Речь будет идти не об одном специалисте, а в идеале о трех отделах по каждому направлению: E – экология, S – социальное и общество, G – управление».

Да, безусловно, эта проблема имеется. И в каждом случае она решается по-разному. Подготовленных специалистов в РФ в области устойчивого развития явно не хватает. Это и понятно: нет такого государственного приоритета, значит, нет и соответствующих предметов для обучения в вузах, университетах и колледжах. Поэтому в каждой компании на эту работу подбираются наиболее опытные работники из маркетинга, кадров, экологии. И здесь как раз не минус, а плюс игры по командообразованию, когда профессионально разные специалисты вовлекаются в совместную работу, интегрируя свои знания и способности в разработку межфункциональной стратегии УР и мероприятий по ее осуществлению.

В итоге невозможно не согласиться со все же оптимистичным итоговым выводом автора статьи «Форбс» Натальи Парамоновой:

«Между тем превращение бизнеса из закрытых корпораций в открытые компании, лояльные к природе и человеку, происходит, несмотря на не всегда идеальные ESG-кейсы. Меняются базовые принципы ведения бизнеса, которые в конце концов сделают его успешнее и устойчивее. Избежать ошибок вряд ли удастся, но избавиться от “детских болезней” точно можно. Основную роль в этом будет играть открытость, готовность обсуждать кейсы на уровне компаний, экспертов, НКО и государства».

Фото Марии Аксеновой