Подписка на новости
* Поля, обязательные к заполнению
Нажимая на кнопку «Подписка на новости» Вы даёте свое согласие автономной некоммерческой организации «Центр развития филантропии ‘’Сопричастность’’» (127055, Москва, ул. Новослободская, 62, корпус 19) на обработку (сбор, хранение), в том числе автоматизированную, своих персональных данных в соответствии с Федеральным законом от 27.07.2006 № 152-ФЗ «О персональных данных». Указанные мною персональные данные предоставляются в целях полного доступа к функционалу сайта https://www.b-soc.ru и осуществления деятельности в соответствии с Уставом Центра развития филантропии «Сопричастность», а также в целях информирования о мероприятиях, программах и проектах, разрабатываемых и реализуемых некоммерческим негосударственным объединением «Бизнес и Общество» и Центром развития филантропии «Сопричастность». Персональные данные собираются, обрабатываются и хранятся до момента ликвидации АНО Центра развития филантропии «Сопричастность» либо до получения от Пользователя заявления об отзыве Согласия на обработку персональных данных. Заявление пользователя об отзыве согласия на обработку персональных данных направляется в письменном виде по адресу: info@b-soc.ru. С политикой обработки персональных данных ознакомлен.
История. архивы и факты
3989
Читать: 40 мин.

О филантропии древних евреев: словами Закона и устами Пророков

Бизнес и общество

Главы из книги Фридриха Фурмана “О филантропии древних евреев: словами Закона и устами Пророков” (подробнее о книге – http://www.b-soc.ru/library/books/119).

4. Обычаи и институты социальной помощи

У всех жителей древней Иудеи, была, как мы уже знаем, непреклонная обязанность помогать бедным и совершать другие поступки милосердия. Тех же, кто ее не исполнял, могли ожидать тяжкие последствия. Одна из притч Соломона предупреждает: те, кто закрывает уши свои для мольб бедных, не будут услышаны, когда помощь потребуется им самим.

Требование быть милосердным являлось столь важным, что в Талмуде категорично объявлено: тот, кто не участвует в благотворительности, отпадает от еврейского народа. Мудрецы также заявляли, что тот, кто не участвует в благотворительности – хуже идолопоклонника. Жертвовать на бедных обязан был каждый еврей, но особо это относилось к лидерам общины – поэтому-то их избирали, как правило, из богатых и знатных людей. Если же они не справлялись со своими обязанностями – собирать пожертвования и быть в этом деле особенно наглядным примером – их ожидали еще более суровые Божьи кары, включая преждевременную смерть, о чем не раз говорится в Библии и Талмуде.

Поэтому, вероятно, подавляющее большинство верующих евреев, независимо от их статуса, состоятельности и религиозного рвения почти во все периоды еврейской истории, активно участвовали в благотворительности.

Однако еврейские мудрецы и лидеры общин рано осознали, что если опираться только на добрую волю индивидуальных доноров, то собранных средств никогда не будет хватать, чтобы обеспечить нужды растущего числа бедняков и запросы общины в целом. Это и привело к созданию специальных благотворительных учреждений и регламентации всего процесса сбора и распределения пожертвований в еврейских общинах. Считается, что, наряду с заповедями Библии, опыт их деятельности оказал – через ранние христианские общины – существенное влияние на западную модель благотворительности, и вместе с тем, определил контуры современной еврейской филантропии.

Как же возникла, сложилась и развивалась в древней Иудее система персональной и общинной благотворительности?

Система прямой помощи бедным

Исследователи находят в Библии немного сведений о повседневной жизни в древней Иудее. Хотя она и свидетельствует о том, что бедные среди древних евреев были почти всегда, в ней, однако, нет связных данных о том, как им удавалось выживать.

Зато Библия, по мнению многих историков, содержит достаточную информацию о том, какую помощь для них практиковали в ранний период еврейской истории.

Лоувенберг в своем обширном труде о древнееврейской филантропии сообщает, что ему удалось выявить в Танахе (Библии), особенно в Торе (Пятикнижии), две категории поддержки бедных в эту эпоху[1].

Первая – меры помощи работающим беднякам, которая не позволяла им впасть в нищету и хроническую зависимость.

В различных книгах Библии есть прямые или косвенные сведения о следующих мерах этой помощи:

  • выдача беспроцентных ссуд;
  • аннулирование ссуд каждый седьмой год – в так называемый Субботний год;
  • выплата заработка в условленный срок;
  • выкуп родственниками ранее заложенной наследственной земли;
  • возврат прежнему собственнику или его родственникам заложенной наследственной земли в Юбилейный, или каждый 50-й год.

Вторая – меры поддержки нетрудоспособных бедняков, которые не были в состоянии сами себя содержать.

Чтобы помочь им библейские заповеди требовали:

  • оставлять на полях и в садах часть ежегодного урожая, а именно: нескошенный угол каждого поля, осыпавшиеся колосья и зерно, забытые снопы и вязанки, осыпавшиеся на землю и нестандартные гроздья и ягоды винограда и маслин;
  • выделять дважды в течение 7-летнего цикла десятую часть урожая (десятину) для бедных;
  • заключать с бедняками, которые не состоянии расплатиться с долгами, договора о 6-летнем трудовом, или контрактном рабстве должника и, нередко, всей семьи, чтобы трудом погасить свой долг.

Как, надеюсь, понимает читатель, в Библии не проведена (и не могла быть проведена) подобная классификация – это современный прием исследования, облегчающий анализ. Конечно, появление, развитие и модификация этих мер, каждая из которых могла включать несколько видов помощи, родившихся в разное время, составили длительный эволюционный процесс, растянувшийся на сотни лет.

Напомним о том, что между двумя главными источниками иудаизма и одновременно сведений о древней еврейской филантропии – Торой и Талмудом, пролегает эпоха в тысячу лет. Это позволяет понять сколь сложно было ее исследователям отыскать достоверную информацию для обоснования истории, концепции и реальной организации древнееврейской филантропии. Поэтому не следует представлять себе дело так, что система эта родилась или придумана была готовой. Появившись в зачаточных формах и подтвержденная заповедями Торы и наставлениями пророков, она при перемене социальных и экономических условий обновлялась с возникновением новых учреждений и средств помощи.

Главная форма этой эволюции и ее важнейший результат – переход от одной лишь индивидуальной благотворительности к ее комбинации с общинной филантропией.

Вот что представляли собой отмеченные выше виды помощи бедным в древней Иудее, начиная с самых ранних.

Доля урожая для бедных

Бедные люди в древней Иудее поддерживали свое существование, в первую очередь, за счет предназначенных для них продуктов земледелия.

Вот заповедь о том в книге Левит: «Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай, и виноградника твоего не обирай дочиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш» (19:9-10).

Иными словами, крестьянину велено не собирать урожай на всем поле, оставляя недожатый его угол для бедных. Сначала это касалось только зерновых и оливковых деревьев (Втор. 14:19-21), позднее талмудические мудрецы отнесли в этот перечень и фруктовые деревья.

Колосья и зерно, выпавшие из рук жнецов, также оставлялись для бедных, а позднее мудрецы распространили эту заповедь и на большинство других аграрных продуктов. Все пропущенные жнецами участки, оставленные снопы и вязанки, оказавшиеся на поле после вывоза урожая, принадлежали бедным и не могли быть возвращены хозяину поля.

Эта заповедь относилась и к плодам на фруктовых и оливковых деревьях, пропущенным при уборке, и к неубранным их кучам. Но только после того, как их урожай был вывезен в погреба, к винным и масляным прессам. Принадлежал бедным и опавший, или недозрелый виноград (до и после его уборки).

Всем этим, вероятно, самым древним видам поддержки бедных у евреев было присуще необычное свойство – от хозяина поля или сада не требовалось ни решение, ни какие-либо действия, кроме изначального согласия соблюдать установленную заповедь. Он не должен был ни отбирать часть урожая, предназначенную бедным, ни выбирать ее получателей – любой человек, считающий себя бедняком, имел право прийти на поле за своей долей.

Позднее мудрецы-толкователи этой заповеди писали, что пассивность древнего донора имела целью подчеркнуть, что, как весь урожай, так и его доля для бедных, на самом деле, принадлежат Богу, который и помогает бедным – идея, перешедшая затем в качестве основополагающей и в концепцию христианской благотворительности.

Помощь через долю урожая имела неформальный и добровольный характер, пока число ее получателей было невелико. Поэтому в Торе и не был установлен минимум и максимум этой доли.

Много столетий спустя, когда общие условия жизни в Иудее стали другими, когда бедность значительно усилилась, мудрецы вынуждены были установить минимум. Они определили, что для бедных следует выделить 1/16 каждого поля, причем требовали, чтобы в действительности «угол поля» был больше – всякий раз, когда резко возрастает число бедняков и когда урожай бывает меньше обычного.

Имеются свидетельства исполнения этой заповеди уже в древнейшее время. В Книге Руфь, а это эпоха Судей (13–11 вв. до н.э.), говориться об этом так: «… сказала Руфь Моавитянка Ноемини: пойду я на поле и буду подбирать колосья по следам того, у кого найду благоволение. Она сказала ей: пойди, дочь моя. Она пошла, и пришла, и подбирала в поле [колосья] позади жнецов» (2:2-3).

О том, что эта заповедь продолжала применяться и в столетия после завершения библейского канона (на рубеже старой и новой эры) подтверждается любопытной дискуссией в Талмуде о том, как относиться к вновь обращенным в иудаизм.

Когда у многих в Римской империи из-за упадка язычества пробудился интерес к иудаизму, как, впрочем, и к иным восточным религиям, возросло и число желающих перейти в него. Однако теперь рабби, в отличие от прошлых столетий, неохотно принимали прозелитов по той причине, что не верили искренность их намерений. Многие мудрецы полагали, что при огромных масштабах тогдашней бедности основной стимул прозелитизма – участвовать в сборе доли урожая, оставляемой для бедных.

Лоувенберг по этому поводу замечает, что это ограничение прозелитизма и его обоснование, выглядят довольно странными в свете более раннего установления Мишны не препятствовать беднякам-неевреям, «ради мира и добрососедства», собирать пропитание на «еврейских полях». По этой норме, следовательно, не нужно было принимать иудаизм только для участия в доле урожая. Но тогда получается, что или эту норму не все соблюдали, или бедняки-неевреи о ней не знали.

Чем бы ни было вызвано это ограничение прозелитизма, дискуссия мудрецов, случившаяся в период между 3 и 5 веками, то есть уже в христианскую эру, подтверждает все еще широкое распространение практики оставления на полях доли урожая для бедных. Но она уже не была, как в прошлые века, главным видом помощи, так как евреи все меньше занимались сельским хозяйством. В то время уже имелись иные виды помощи бедным, отвечающие новым условиям жизни в Иудее, и о них будет рассказано далее.

Хотя исполнение заповеди о «доле урожая для бедных» казалось полностью добровольным, всегда требовалось применить некое социальное (общинное) давление, чтобы эта заповедь исполнялась.

Если в далеком прошлом этим занимались пророки, то в эпоху Мишны и Талмуда за это взялись учителя и мудрецы. Они наставляли членов своих общин, например, следующим поучением. Если кто-то не позволяет бедным собирать на поле колосья и плоды, или если одному разрешает, а другому запрещает, тот считается грабителем бедных.

И вот как это толковалось. Поскольку эти колосья и плоды принадлежат бедным по закону Торы еще до того, как они их подобрали, значит тот, кто не допустил бедного на поле, отобрал у него его собственность. После разрушения Второго Храма использовался, как уже говорилось, иной способ мотивации – выделение доли урожая для бедных приравнивалось к жертвоприношениям Храму.

Вскоре потребовался и принудительный механизм. Иосиф Флавий в «Иудейских Древностях» говорит о том, что общинный суд мог наказать тех, кто не исполнял эту «добровольную обязанность».

В наши дни эта заповедь на земле государства Израиль уже практически не исполняется по понятным причинам – для помощи бедным, прежде всего, в городах, используются другие и более эффективные способы. Да и вряд ли экономически целесообразно совершать поездки на далекие поля и потом дома перерабатывать исходные продукты.

Отметим, кстати, что горожане, вывозимые на уборку колхозных полей на просторах бывшего СССР, активно и без спросу собирали свою «долю урожая», даже не зная о том, что, будучи в своей массе достаточно бедными, могли претендовать на это по «библейскому праву» …

В современном же Израиле, как о том сообщает Лоувенберг, соблюдение этой заповеди верующими евреями иногда отмечается символическим праздником с выездом на поля – в честь заповедей Торы о бедных.

Десятина бедняка

Десятиной в древности, как известно, называли десятую часть урожая и скота, подлежащую отчислению в виде религиозной повинности. Выплата этой повинности на храмовые нужды, наряду с царской десятиной, имела широкое распространение в древних странах Ближнего Востока[2].

Считается, что Авраам был первым евреем в истории, платившим десятину. В книге Бытия сообщается, что он отдал десятую часть всего, что имел, Малхиседеку, царю Иерусалимскому (14:20).

По завету ли Всевышнего, по примеру ли Авраама, или по обычаям окружающих народов Второзаконие требует: «Отделяй десятину от всего произведения семян твоих, которое приходит с поля [твоего] каждогодно, и ешь пред Господом, Богом твоим, на том месте, которое изберет Он, чтобы пребывать имени Его там; десятину хлеба твоего, вина твоего и елея твоего, и первенцев крупного скота твоего и мелкого скота твоего, дабы ты научился бояться Господа, Бога твоего, во все дни» (14:22-23).

Процедура отделения и распределения десятин была непростой[3].

Как следует из книги Левит (27:32-33), десятина скотом приносится в качестве пожертвования лишь Храму и вот каким образом. Каждое десятое животное текущего года рождения забивается на алтаре Храма, однако сам алтарь лишь окропляют его кровью, тогда как мясо позволено съесть владельцу животного и его гостям. Никакая часть десятины животных бедным не была предназначена.

Десятина же зерном, виноградом и оливками (много позднее Талмуд дополнил ее овощами) распадается на три десятины разного назначения.

Первая предназначена священникам (коэнам) и служителям (левитам) как компенсация их культовой службы в Храме.

Вторая – это десятая часть от того, что осталось после коэнов и левитов, и предназначена она для питания крестьянина и его семьи, когда они во время ежегодных праздников находятся в Иерусалиме.

Наконец, третья – это и есть «десятина бедняка». На самом деле, она составляла не 10%, а только 8,82%. урожая, поскольку ее полагалось отделять от урожая каждый третий и шестой годы семилетнего цикла вместо второй десятины, составлявшей 10% не всего урожая, а того, что оставался после десятины коэнов и левитов.

Но это еще не вся процедура дележа десятин, потому что левиты, тоже считавшиеся бедными, имели право на участие в третьей десятине, выделявшейся крестьянами для бедных. Только после этого она становилась знаменитой «библейской десятиной», притом единственной, специально предназначенной для бедных.

Вот что сказано об этом во Второзаконии: «По прошествии же трех лет отделяй все десятины произведений твоих в тот год и клади [сие] в жилищах твоих; и пусть придет левит, ибо ему нет части и удела с тобою, и пришелец, и сирота, и вдова, которые находятся в жилищах твоих, и пусть едят и насыщаются, дабы благословил тебя Господь, Бог твой, во всяком деле рук твоих, которое ты будешь делать» (14:28-29).

Особенность «бедняцкой десятины», в отличие от доли урожая, оставляемой на поле, которой мог воспользоваться любой бедняк, заключалась в том, что решение насчет того, кому именно давать из этой доли, принимал сам крестьянин.

Каков тот минимум, который следовало дать каждому, Библия не установила, но это было сделано мудрецами Мишны. Каждый бедняк из тех, кого выбрал даритель, должен был получить не меньше половины сосуда, вмещающего примерно 1–1,5 л пшеницы, и полный сосуд, то есть примерно 2–3 л ячменя[4].

***

Реальная практика отчисления десятины за две тысячи лет жизни евреев на земле Израиля, конечно, не могла не отличаться от порядка, установленного в Библии. В этой практике за столь длительный период неизбежно произошли значительные перемены.

Из них две считаются особенно важными для поддержки бедных. Одна касалась состава получателей, имеющих право на участие в десятине, другая – ее масштабов, перечня продуктов и предметов, включаемых в нее.

Прежде всего, изменился список тех, кто имел право на первую десятину. Если сначала на нее имели право все храмовые священники и служители, то в последние столетия Второго Храма многие земледельцы стали эту десятину давать лишь тем священникам, которые были также и учеными. Позднее мудрецы закрепили это предпочтение правилом – никто не должен давать десятину священнику, который не демонстрирует еврейскую ученость или тому, кто не соблюдает строго законы ритуальной чистоты.

Еще позже, особенно после разрушения Храма, люди стали давать первую десятину ученому, даже если он и не был священником. Теперь не священники, а ученые рабби (учителя) нуждались в поддержке, поскольку они заменили священников в роли лидеров отдельных общин и всего народа.

Лидеры талмудических академий и в Палестине, и в Вавилоне, конечно, приветствовали этот новый подход – ведь он позволял экономически поддержать растущее число бедных рабби как в этих школах, так и в местных общинах Иудеи.

Изменился и состав лиц, имеющих право на вторую десятину.

По Библии она предназначалась на пропитание крестьянину и его семье во время пребывания в праздники в Иерусалиме. К концу периода Второго Храма, как о том свидетельствует Иосиф Флавий, многие крестьяне раздавали ее в Иерусалиме бедным, сиротам, вдовам и новообращенным евреям, не прикасаясь сами к этой еде.

Это означало, что бедняки Иерусалима теперь могли рассчитывать не только на третью десятину (примерно каждые три года), но и получать ежегодные раздачи по праздничным дням.

Произошли перемены и в перечне продуктов десятин (по Библии сюда входили лишь домашний скот и зерно). Сначала произошло расширение ассортимента аграрных продуктов – кроме зерна, в десятину включили овощи и другие плоды земли.

Косвенное тому свидетельство имеется в гневных обличениях фарисеев евангелистом Матвеем: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мат. 23:23).

Затем десятину распространили и на неаграрные продукты. Самый ранний пример тому находят в деятельности ряда иудейских сектантских общин в последние столетия Второго Храма. Более всего среди этих общин известны эссеи, о которых, благодаря Иосифу Флавию, Филону из Александрии и другим античным авторам, сохранилось особенно много свидетельств.

***

Среди сектантских общин были не только те, что жили в уединении на берегу Мертвого моря, но и другие, находившие своих последователей в деревнях и городах. Сектанты-горожане по многих отношениях отличались от тех, кто жил в общинах монастырского типа. Так, они не отдавали им свое имущество и не практиковали коммунизм.

Иосиф Амусин, известный исследователь кумранских общин, комментируя знаменитый Дамасский документ, описывающий историю, правила жизни и верования одной из таких общин, отмечает, что этот «устав» не был предназначен для суровых условий жизни в кумранской пустыне. По крайней мере для общины Хирбет-Кумран с ее совместным трудом и коллективным бытом[5].

По мнению Лоувенберга, образ жизни членов таких немонастырских общин, особенно тех, кто имел или приобретал сторонников в обычных деревнях и городах, должен был по необходимости, хотя бы внешне, включать многие обычаи окружающих их иудеев, придерживавшихся традиций Торы. И хотя их обязанности как членов секты были строго регулируемы, пожертвования для бедных, как и в окружавшей их среде, оставались добровольными.

Ссылаясь на тот же Дамасский документ, Лоувенберг утверждает, что примерно во 2 веке до н.э. внутри таких сектантских общин произошла существенная перемена. Здесь появился общинный фонд для поддержки сирот, бедных и больных, незамужних женщин, а также для выкупа пленных и заключенных.

Каждый член такой общины, управляемой наставником и судьями, уже был обязан (под угрозой наказаний за неисполнение) вносить в фонд каждый месяц эквивалент своего двухдневного заработка. И вряд ли было случайным, что эта сумма равнялась примерно 1/10 месячного заработка неквалифицированного работника.

Считается, что именно эта сектантская практика является наиболее ранним примером выплаты несельскохозяйственной десятины для бедных.

Хотя эта практика и не имела в то время широкого распространения, она с течением времени могла послужить прототипом и для традиционных, прежде всего, фарисейских общин, славящихся своей основательностью и практичностью, пока она не стала нормой в раввинистическом иудаизме. Чем больше евреев в Иудее вынуждено было – из-за чрезмерности римских налогов – оставлять сельское хозяйство и уходить в ремесло, торговлю и ростовщичество, тем сильнее распространялась практика выплаты десятины из дохода от этих новых занятий.

В одном из мидрашей (толкования установлений устной и письменной Торы), относящихся к примерно 2 веку до н.э., определено, что купцы и мореплаватели отделяют 1/10 своей прибыли тем, кто прилежно изучает Тору. Это еще одно свидетельство «денежной десятины», заменявшей постепенно ее натуральную, аграрную, форму. В одной из книг Талмуда рассказывается о том, что в городе Уша (примерно 2 век н.э.) постановили жертвовать даже 1/5 денежного дохода на благотворительность.

Все эти и другие прецеденты послужили в дальнейшем основанием галахической (еврейской правовой) нормы о том, что каждый состоятельный человек обязан отделять десятую часть своего дохода в пользу благотворительности[6].

Наконец, норма о десятине была закреплена в «Шулхан Арухе» (1565 год) – четырехтомном кодексе практических положений Устного Закона, составленном крупнейшим раввином и законоучителем 16 века Йосефом Каро. Этот кодекс состоит из примерно полутора тысяч параграфов галахических правил и является до сих пор наиболее полным наставлением, регулирующим все стороны повседневной еврейской жизни, включая благотворительность.

Шломо Ганцфрид, ортодоксальный раввин из г. Унгвар в Закарпатье (ныне – Ужгород) издал в 1864 г. сокращенную версию кодекса Й. Каро под названием «Кицур Шулхан Арух» («Краткий Шулхан Арух»). Сравнительно небольшой объём книги, простота и доступность изложения, не требующие глубоких знаний Торы, сделали эту книгу особенно популярной. В ней выделена самостоятельная глава, посвященная еврейской благотворительности (цдаке), положения которой, включая благотворительную десятину, применяются до сих пор, и – не только верующими евреями[7].

***

Как долго и насколько регулярно практиковалась десятина для бедных в самой древней Иудее?

Это в решающей степени зависело от экономической ситуации. Она же, в условиях оккупации страны (сначала селевкидской, а затем римской), за небольшими перерывами, систематически ухудшалась из-за неуклонно растущего налогового бремени. При Селевкидах в 3 веке до н.э. налоги нередко достигали трети урожая. Несколько столетий спустя при Юлие Цезаре они были ниже, составляя «лишь» четверть урожая, но военные правители на местах и сборщики налогов выколачивали, с учетом своих корыстных интересов, гораздо больше.

Хозяйственная ситуация особенно ухудшилась после падения в 70 году Иерусалима, когда в стране наступил не только политический хаос, но и развал экономики. Длительные периоды всеобщей анархии, безудержной инфляции и великой бедности неоднократно случались и в последующие столетия. Хотя во 2–3 веках продукты питания в Палестине были очень дешевы, смертность от голода среди евреев, по свидетельствам талмудических мудрецов, была особенно велика. У многих просто не было денег даже на хлеб.

Вот почему в эти века большинство крестьян Иудеи было не в состоянии одновременно выполнять строгие требования Торы насчет всех трех десятин и неумолимые обязанности по налогам. Для многих выбор был очевиден. Под угрозой насилия, а то и продажи в рабство, крестьянин сначала платил налоги и, чтобы самому не голодать, он, несмотря на увещевания мудрецов, переставал выделять положенные десятины, в том числе и в пользу бедных.

Несоблюдение заповеди десятин, выделявшихся добровольно, началось, однако, уже давно. В Талмуде рассказывается о том, что при первосвященнике Иоханане (135–104 гг. до н.э.) многие крестьяне не выделяли из урожая все требуемые десятины. Еще ранее Филон Александрийский (около 30–45 гг. до н.э.) в резких выражениях убеждал крестьян соблюдать эту заповедь. Иосиф Флавий сообщает, что в начале Великого восстания (67 год) толпа фанатиков в Иерусалиме разрушила лавку, поскольку ее хозяин продавал продукты земледелия, из урожая которых он не отделял десятину. Особенно усердствовали в подобных акциях зелоты – наиболее строгие ревнители Торы.

И все же многие продолжали платить десятину даже после разрушения Храма. Иначе зачем было бы римлянам, озабоченным, как видно, регулярным поступлением более крупной доли урожая в виде налогов, запрещать эту практику после подавления восстания Бар-Кохбы? Однако натуральная десятина бедняка (как и другие виды десятин) постепенно изживала себя – как из-за своего добровольного характера, так и несоответствия резко возросшему числу бедных.

Вместо нее был выработан новый метод их поддержки – через «денежную десятину», которая вскоре привела к образованию общинных благотворительных фондов с обязательными взносами для всех членов общины.

***

Однако заповеди Торы о десятинах, особенно о десятине бедняка, не были, да и не могли быть полностью преданы забвению ни в иудейском, ни в христианском мире, поскольку играли весьма важную роль в поддержке растущей массы бедных.

Поначалу отцы ранней церкви отвергли заповеди десятин Ветхого Завета, введя вместо них добровольные пожертвования богатых для бедных сначала через посредство дьяконов, а затем – епископов. Однако уже в 6 веке католическая церковь, опираясь на эти же заповеди, ввела специальную десятину с христиан в пользу церкви, ссылаясь на острую нужду в средствах своей системы благотворительности. Церковная десятина с христиан была узаконена государством во Франции в 8 веке, в Англии в 10 веке.

В Средние века церковь напомнила и евреям-земледельцам диаспоры о соблюдении библейской заповеди натуральной десятины. Так, со второй половины 11 века церковные власти в отдельных странах Западной Европы стали облагать их десятиной сначала лишь с урожая на землях, купленных евреями у христиан, затем и с урожая всех земель, находившихся в еврейской собственности.

Латеранский Собор 1215 г. распространил эти решения на все страны Западной Европы, а папа Григорий IX в 1233 г. велел брать десятину даже с земель евреев, находившихся в бывших мусульманских странах. Ее взимали вплоть до постепенного запрета евреям в течение 13–14 веков владеть землей, вынудив их тем самым полностью уйти в ремесло, торговлю и ростовщичество.

Интересно, что символическое исполнение заповедей Торы и Галахи о десятинах восстановлено под контролем Верховного Раввината в современном Израиле. Та из них, что предназначена левитам и коэнам, отделяется в размере «сколько-нибудь» (например, 1/100 урожая) и выкупается на месте специальными магазинами – вместо доставки продуктов, как это было в древности, в Иерусалим. Эти же магазины принимают и натуральную десятину бедняка от тех, кто хочет ее соблюдать, а вырученные деньги передаются в благотворительные фонды на помощь бедным[8].


[1] Loewenberg, упом. соч., с. 91–95.
[2] КЕЭ, т. 2, с. 334.
[3] Loewenberg, упом. соч., с. 96–101.
[4] Loewenberg, упом. соч., с.97
[5] Амусин И. Д., Кумранская община, М., Наука, 1983.
[6] Loewenberg, упом. соч., с. 99; см. также КЕЭ, т. 8, с. 1075.
[7] См.: – Статья о «Шулхан Арух» из Электронной Еврейской Энциклопедии.http://www.eleven.co.il/?mode=article&id=14956&query=ШУЛХАН+АРУХ- Глава 33 «Цдака» из т. 1 «Кицур Шулхан Арух». http://chassidus.ru/library/halacha/kitzur_shamir/033.htm

[8] КЕЭ, т.8, с.10765. От благотворительности – к филантропииЭтика Библии и Талмуда требовала не только прямой поддержки неимущих и страждущих, она призывала к гуманизму и социальной справедливости также в других сферах сурового человеческого существования в древней Иудее и диаспоре:

  • защищать работающих – гуманное отношение к работникам, выдача им заработка в срок, ограничение времени работы;
  • исключать пожизненное рабство единоверцев (как мы уже знаем, каждые 7 лет продавший себя в рабство за долги должен был получить свободу) и освобождать силой или выкупом тех, оказался в вынужденном рабстве у иноверцев;
  • соблюдать законы гостеприимства для всех (не только лишь еврейских) бедствующих странников – создание приютов при синагогах и кормление путников в общинных столовых;
  • дать всем мальчикам с 6-7 лет, включая детей бедняков, элементарное еврейское образование: дома – под началом отцов, а начиная со 2 века до н.э. также и в религиозных школах, образуемых по приказу общинных властей в каждой деревне и городе;
  • навещать и оказывать посильную помощь больным, что из-за примитивного уровня медицины и отсутствия каких-либо публичных лечебных учреждений в древней Иудее и диаспоре, являлось обязанностью каждого еврея;
  • защищать и проявлять особую заботу о вдовах и сиротах – требование, повторяемое многократно в Библии и Талмуде и отраженное во многих реальных мерах и установлениях царей, патриархов и мудрецов.

Как перечисленные этические требования отражены в иудейской религиозной литературе и как они осуществлялись на практике?Правовая защита работниковВ подавляющем большинстве античных обществ каждый, кто добывал средства существования собственными руками, обычно был объектом насмешек и пренебрежения. Практически все виды труда, кроме как на поле битвы, а также в религиозных, интеллектуальных и управленческих сферах, считались в древней Греции и Риме презренным занятием – это был удел бедняков, чужестранцев, рабов и вольноотпущенников.Иным было отношение к труду в древнем иудаизме – любая работа, дающая средства к жизни, почти всегда оценивалась позитивно[1]. Начать с того, что четвертая из десяти библейских заповедей требует не только отдыха на 7-й, субботний, день, но и велит работать, как это делал Бог, создавая мир, в остальные 6 дней (Исх. 20:9).Об этом имеются многочисленные упоминания и настояния в других книгах Библии и в трактатах Талмуда. Труд был, таким образом, не просто почитаемым, но и освященным Богом занятием. В свою очередь, праздность считалась грехом, нередко ведущим к грабежу, продажности и аморальному поведению. Работа, даже самая тяжелая, презренная и холопская, признавалась предпочтительней, чем зависимость от благотворительности.Человек, зарабатывающий на жизнь трудом, почитался больше, чем тот, кто был лишь «боящимся Бога». Труд почитался столь высоко, что от работников не требовали прерывать их занятия для исполнения некоторых религиозных заповедей, не обязаны они были отвлечься от них и для произнесения своих молитв или вставать при появлении ученого рабби, как это требовалось от всех других.Библия предупреждала нанимателей о недопустимости чрезмерной эксплуатации и угнетениясвоих работников: «Не обижай наемника, бедного и нищего… В тот же день отдай плату его, чтобы солнце не зашло прежде того, ибо он беден, и ждет ее душа его…» (Втор. 20:14-15).Частые призывы к такому же обращению имеются и в Талмуде – значит, были к тому в еврейской среде, как и в других древних обществах и культурах, многочисленные поводы. Эксплуатация масс и в древней Иудее стала неизбежным следствием усиливающегося социального неравенства. И все же, по свидетельству известного немецкого историка древнего иудаизма и раннего христианства Мартина Хенгеля, для нее был характерен более высокий уровень социальной ответственности тех, кто использовал труд наемных работников и рабов[2].Стачки, принудительные меры, включая штрафы, трудовые споры, бунты рабов были обычным делом во многих древних обществах, но редко случались в Иудее, ввиду, по его мнению, более гуманного обращения с работниками и рабами. Исток подобного обращения – в еврейском Законе, который, вводя ряд ограничений права частной собственности, поддерживает и поощряет гуманность в трудовых отношениях. Особенно важной стала такая защита для городских работников в тот период, когда в Иудее резко упала роль сельского хозяйства в экономике.Исследователи находят в Библии и Талмуде специальные нормы, помогающие экономически слабым слоям общины сохранить свою материальную независимость, не впасть в хроническую бедность и зависимость от благотворительности[3].Одной из важнейших мер защиты наемных работников была своевременная выплата заработка. В трактате Вавилонского Талмуда, посвященном разным видам ущерба, в том числе взаимным претензиям работников и нанимателей, говорится: «тот, кто задерживает плату работника, подобен тому, кто лишает его жизни» (ВТ Бава Мециа 112а).Но не талмудические мудрецы первыми изрекли это суровое суждение. Столетиями раньше иудейский моралист Бен-Сира так сказал о том же: «Убивает ближнего, кто отнимает у него пропитание, и проливает кровь, кто лишает наемника платы» (Бен-Сир 34:22).Кроме нарушения заповедей Торы, писали мудрецы, не платить вовремя зарплату – это не в интересах и самого работодателя. Ее задержка не только не обогатит его, но может, в конце концов, из-за плохих отношений с работниками разорить его. Если библейская заповедь о своевременной оплате касалась лишь наемного работника, то учителя Талмуда распространили ее требование на всех работающих. Всем следует отдать зарплату сразу по окончании трудового договора, какова бы ни была его продолжительность – день, неделя, месяц. Это защищало обе стороны, особенно в тех случаях, когда доход поступал не ежедневно.Когда распространились чеканные деньги, мудрецы специально оговаривали право работника, нанятого за деньги, получать плату именно деньгами, а не натурой.Когда в Талмуде обсуждались права и льготы работников, его авторы, как правило, становились на сторону работников, а не нанимателей.Считалось предосудительным заставлять первых приступать к работе до восхода солнца и заканчивать ее после заката, если местный обычай или договор этого не предусматривал. Работникам в поле и саду дозволялось – как Библией, так и Талмудом – питаться плодами урожая, пока они там находятся, но было запрещено собирать их и уносить домой.Некоторые иудейские секты, как свидетельствуют кумранские свитки, расширили это право, разрешив делать это бедным во время сбора урожая. Если работник утверждал, что ему не заплатили, он мог поклясться в том и этим принудить нанимателя заплатить. Хотя в Библии нет подобного рода клятв, мудрецы придали ей законность, считая, что о невыплате мог забыть наниматель, будучи очень занят делами, но не работник, думающий неустанно о том, как прокормить себя и семью.Работникам разрешалось в любой момент отказаться от обусловленной договором работы, однако, лишь до ее начала. Можно было оставить и начатую работу, но с возмещением нанимателю понесенного ущерба, условия которого детально рассмотрены в Талмуде. Наниматель же мог уволить работника только в случае, если он имеет доказательства «злодейства» работника, то есть служебного проступка или преступления. Рабби, обсуждавшие эту проблему в Талмуде, считали, что увольнение человека, зависящего полностью от заработка, особенно при безработице, имеет столь серьезные последствия, что нельзя не ограничить свободу действий работодателя. Тот из них, не однажды писали они, кто лишает человека работы без оснований, похож на убийцу.Но и для работника были установлены некие справедливые пределы. Так, если его нанимали на полный день, ему запрещалось работать вечером, чтобы он не устал перед следующим рабочим днем. Ожидалось, что он из уважения к нанимателю отработает по его просьбе бесплатно один день. Если работа исключала возможность перерыва, или работник обязался работать полный рабочий день, он освобождался от некоторых религиозных обрядов, требующих такого перерыва.Законы еврейской ритуальной чистоты (кашрута), особенно в талмудический период, были столь сложными и далеко идущими, что те евреи, которые хотели их строго соблюдать, вынуждены были резко сузить свои контакты с большинством еврейского населения, которое могло пренебрегать теми или иными запретами. Что было делать тем беднякам, которые хотели и ритуалы соблюдать, и зарабатывать, имея дело с не очень праведными нанимателями?Законоучители Талмуда, как правило, настаивали на строгом исполнении норм ритуальной чистоты, касающихся не только пищи, одежды, гигиены тела, обрядов и предметов культа, но также характера и поведения человека, правовых и экономических отношений. Однако, как мы видели, они также оговорили некое смягчение этих запретов и норм для бедных людей, позволяющее им зарабатывать на жизнь, не прибегая к благотворительности[4].Договорное рабство лучше наемного труда?Рабство – весьма древнее «социальное изобретение» и появилось оно в незапамятные времена. Во всяком случае, с тех пор, как военнопленных, вместо их уничтожения, стали использовать для принудительного труда, и уж наверняка, с того времени, когда стали «присваивать» людей, не выполнивших свои правовые обязательства. И прежде всего, тех, кто не вернул взятое в долг имущество или деньги.По определению англо-американского историка М. Финли, одного из лучших знатоков рабства в древности, раб – это «живая собственность», теряющая всякий контроль над своим трудом и своей личностью, и по его же мнению, в древности это была лишь одна, и не самая массовая, хоть и самая крайняя, форма внеэкономического принуждения к труду[5].У рабства, как социального института, долгая и непростая история. Зародившись в недрах первобытных общин, оно, претерпевая осуждение и гневные нападки со стороны одних, одобрение или признание неизбежности со стороны других, сохранилось, меняя облик, свойства, масштабы и места распространения, вплоть до 19 века, в течение которого оно было, в основном, отменено.Рабство существовало во всех ближневосточных политеистических цивилизациях (у египтян, шумеров, вавилонян и ассирийцев), примыкавших к территории, где зародилась, начиная с середины второго тысячелетия, древнееврейская цивилизация. Последняя, как известно, усвоила и подвергла переработке в духе монотеизма многие их традиции, включая и рабство.Все мировые религии признавали рабство и пытались регулировать его отношения в своих священных писаниях (евреи – в Библии, христиане – в Новом Завете, мусульмане – в Коране) или в адекватных им правовых кодексах (у вавилонян – в Кодексе царя Хаммурапи). Католическая церковь после многократных и противоречивых попыток осудить рабство, лишь в 1917 году объявила в своем Каноническом Кодексе преступлением продажу человеческого существа в рабство.Нет поэтому нужды много говорить о том, насколько обычным было рабство в древности во всех обществах, включая и древнееврейское. Одни люди становились рабами, попав в плен на войне. Других продавали в рабство по решению суда, признавшего их преступниками. Третьи становились рабами «по наследству» – их родители были рабами. Многие становились рабами, не сумев возвратить займ. Считается, что последняя причина рабства и была в Иудее преобладающей. Если человек исчерпал свои ресурсы для возврата долга, даже распродав всю свою недвижимость, и прежде всего, землю, ему оставалось «расплатиться» с заимодавцем собой, женой и детьми, то есть своим и их трудом, или службой.Процедура подобного «трудового рабства» не раз описана в Пятикнижии (Лев. 25:39-43; Втор. 15:12-18), о нем не раз говорят пророки (Нех. 5:1-5) и упоминают евангелисты (Мат. 18:25). Но этот вид рабства был добровольным и ограниченным по сроку, принципиально отличаясь от принудительного постоянного рабства, которое было пожизненным и наследственным. В Иудее существовал и этот вид рабства, но он относился лишь к пленным иноверцам, захваченным на войне или купленным у поселенцев и в соседних странах (Втор. 25:44-46).Однако для евреев, которые согласно Библии уже являются «Божьими рабами», принудительное и пожизненное рабство, при котором раб является полной собственностью хозяина, не допускалось ни для «своих», ни для «чужих»[6].Разрешая бедняку-еврею продать себя в качестве раба другому еврею за долги, Библия ограничивает, как мы знаем, срок пребывания в долговом рабстве 6 годами: «…если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет, а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его…» (Исх. 21:2-4).Ситуация меняется, когда хозяин дал такому рабу жену-рабыню, которая родила ему детей – отпущен будет он один, а жена с детьми останутся у него. Но «… если раб скажет: люблю господина моего, жену мою и детей моих, не пойду на волю, – то пусть господин …поставит его к двери, или к косяку, и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно» (Исх. 21: 5-6). И в этом случае остается путь на свободу, даже если он этого не желает – в Юбилейный год, если он соблюдался, все рабы должны были быть освобождены с возвратом наследственной земли.Библия наставляет сомневающихся: «Не считай этого для себя тяжким, что ты должен отпустить его от себя на свободу, ибо он в шесть лет заработал тебе вдвое против платы наемника; и благословит тебя Господь, Бог твой, во всем, что ни будешь делать» (Втор. 15:18).По решению суда возможна была и принудительная продажа в договорное рабство. Так, если еврей был обвинен в краже, стоимость которой он не мог возместить, суд мог продать его (лишь мужчину) в рабство и лишь другому еврею на тот же 6-летний срок.Изначально договорное рабство допускалось лишь для евреев-мужчин. Отцу при этом разрешалось «продать» свою дочь, если ей было меньше 12 лет – с намерением выдать затем ее замуж за нового хозяина либо его сына. Ему, однако, нельзя было продавать в рабство сына или дочь старше 12 лет. Позднее, когда экономические трудности возросли и усилилась бедность, многие отцы вынуждены были продавать не только себя, но и детей обоего пола и любого возраста. Хотя библейский закон запрещает женщинам продавать себя в рабство. Но, когда они, особенно вдовы, а также и жены, покинутые мужьями, не видели иного способа содержать себя самостоятельно, им оставалось отдать себя в рабство (Иер. 34:9).Цена, которую евреи платили за раба-еврея, была значительно ниже той, которую платили за раба-иноверца, и по весьма простой причине – ведь первого следовало автоматически освободить через шесть лет. В раннюю талмудическую эпоху (2-3 вв. н.э.) за еврейского раба платили 1-2 мины, позднее (3-4 вв.) уже 5-10 мин – скорее всего, из-за инфляции. Между тем, за нееврейского раба могли платить и все 100 мин – ведь его покупали практически навсегда.Как по библейским и талмудическим законам могли освобождаться евреи-рабы в древней Иудее?Кроме стандартного освобождения в седьмой год, а то и раньше, если до этого года наступал Юбилей, и независимо от того, оказались ли они там добровольно или принудительно, у древних евреев существовали и другие возможности избавления от рабства.Можно было, например, купить свободу самому или с помощью других, если выплатить остающуюся разницу своей «покупной цены». Другой и весьма распространенный в древности путь, кстати, не только в Иудее, это получить свободу раньше срока по воле своего хозяина, то есть стать вольноотпущенником. Как свидетельствует Талмуд, рабов было также принято отпускать, если умирал хозяин, не имевший сыновей. Следовало также освободить девушку старше 12 лет, если хозяин или его сын не взяли ее в жены.Однако, рабы-неевреи, как по Библии, так и по Талмуду, не могли быть освобождены ни по одной из этих причин – их рабство было постоянным. Впрочем, так поступали с чужестранцами и в других древних обществах.В Иудее их рабство могло, правда, прекратиться в случае, если их хозяин нанес им серьезную травму: «Если кто раба своего ударит в глаз, или служанку свою в глаз, и повредит его, пусть отпустит их на волю за глаз; и если выбьет зуб рабу своему, или рабе своей, пусть отпустит их на волю за зуб» – так велено поступать в Книге Исход (21:26-27).Когда же отпускали раба-еврея после 6 лет службы, то он не должен был уходить с одной лишь свободой в руках и, вернувшись в крайнюю бедность, начать с нуля: «…не отпусти его с пустыми [руками], но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего: дай ему, чем благословил тебя Господь, Бог твой: помни, что [и] ты был рабом в земле Египетской…» (Втор. 15:13-15).***Каковы были условия пребывания в «еврейском рабстве»?Лоувенберг не считает случайным наличие общего корня в ивритских словах «раб» (eved) и «труд» (avodah), потому что еврейский раб рассматривался преимущественно как работник. Отличия наемного работника от раба формально состояли в том, что один получал плату за свой труд и имел право оставить работу у своего хозяина, а другой не имел ни того, ни другого.На практике, однако, эта разница могла снижаться или исчезать, особенно, когда наступали времена безработицы. Тогда наемник мало чем отличался от раба, а уровень жизни последнего мог быть временами выше, чем у боящегося потерять работу поденщика или сезонника[7].О том, что еврейский раб имел хорошую правовую защиту, говорит популярная поговорка из Талмуда: «Человек, который завел в дом еврея-раба, на самом деле обзавелся своим хозяином» (TB Kiddushin 15a).Общее правило обращения с рабом было установлено Библией: «Когда обеднеет у тебя брат твой и продан будет тебе, то не налагай на него работы рабской: он должен быть у тебя как наемник, как поселенец…» (Лев. 25:39-40).Эта общая норма была впоследствии детализована мудрецами в Мишне, а затем в Талмуде. Еврею-рабу следовало давать ту же еду и питье, которые позволял себе хозяин. Если он пьет хорошее старое вино, нельзя предлагать рабу худшее молодое. Нельзя кормить раба-еврея черным хлебом, если сам хозяин ест белый хлеб. Хозяин не мог позволить себе спать на подушке, если рабу предлагалась лишь солома, и не должен был заставлять последнего делать унизительную работу, предназначенную для рабов-чужестранцев. Вряд ли стоит упоминать о том, что раб-еврей отдыхал в субботу, как и его хозяин. А если случалось, что раб умирал после побоев своего хозяина, последнего следовало наказать, как за убийство свободного человека.Однако совсем другое дело, и тут ясно проявлялся статус раба как собственности хозяина, если после побоев раб выживал: «А если кто ударит раба своего, или служанку свою палкою, и они умрут под рукою его, то он должен быть наказан; но если они день или два дня переживут, то не должно наказывать его, ибо это его серебро» (Исх. 21:20).Когда же раб был семейным человеком, хозяин обязан был обеспечить и всю его семью, хотя остальные ее члены и не становились рабами и не были поэтому обязаны работать на хозяина – так комментировал в Средние века книгу Левит знаменитый толкователь Библии и Талмуда французский раввин Раши, и то же установили задолго до него мудрецы Вавилонского Талмуда.Некоторые историки считают, что жизнь рабов в античной Иудее, потому, мол, не была столь беспощадной, как повсюду в греко-римском мире, что они были более защищены установлениями Библии, а особенно Талмуда. Ведь согласно последнему хозяин владеет лишь трудом раба, но не его телом.Однако суровые реалии древней эпохи далеко не всегда совпадали с идиллическими нормами религиозной литературы, так восхищающих нередко современных авторов. И по мнению других историков, защищенность рабов талмудическими законами отражает условия Иудеи после эпохи Ирода (начиная с 1 века н.э.), но не в более ранний период, когда договорное рабство было особенно распространенным и с рабами обращались более сурово.Вместе с тем, рабы в Иудее никогда не были столь многочисленны, как в классической Греции и имперском Риме. Здесь сельскохозяйственные рабы широко использовались для работы в крупных поместьях, тогда как в Иудее эти поместья обрабатывались, чаще всего, не рабами, а арендаторами, которые являлись нередко бывшими владельцами мелких участков крупного поместья.Как считает Лоувенберг, в еврейских источниках потому редко встречаются упоминания о сельскохозяйственных рабах, что большинство рабов-евреев было домашними рабами[8].***Какими были установления Библии и практика их исполнения в тех случаях, когда еврей становился рабом иноверца?Хотя Тора, пророки и мудрецы такие случаи осуждали, на практике они могли иметь место. Среди причин – пленение на войне, продажа в рабство после похищения разбойниками, а также продажа еврея еврейскими же работорговцами, несмотря на библейские запреты. Возможна была и ситуация, когда еврей, отчаявшись, сам был вынужден продать себя в рабство иноверцу.По свидетельству Иосифа Флавия, большинство еврейских рабов вне Иудеи были военнопленными. Когда еврей попадал в рабство к иноверцам, он терял возможность соблюдения субботы, кашрута в питании и других религиозных правил, особенно тогда, когда он попадал в языческий дом. Его отчаянное положение настойчиво подчеркивали, как пророк Нехемия, так и мудрецы Талмуда, хотя по времени их разделяет целое тысячелетие.Оттого и придавалось в течение всего этого периода столь большое значение библейской заповеди выкупа пленных и рабов у язычников (Лев. 25:47-49). Той заповеди, что, будучи унаследованной христианским миром, последовательно соблюдалась в отношении своих единоверцев, хотя и по другим теологическим основаниям.
О том, что ни одного правоверного еврея нельзя долго оставлять в плену или в рабстве, что его надо побыстрее выкупить, знали не только его единоверцы, но и в окружающем мире. Поэтому, как в античности, так и в Средние века захват в плен и продажа в рабство евреев были хорошим стимулом для тех, кто нуждался в деньгах и искал быстрый способ их раздобыть. Ведь еврейские семьи и общины обязаны были предпринять все усилия, чтобы освободить насильственно порабощенных единоверцев – разрешалось даже продать такие святыни, как свитки Торы, чтобы раздобыть средства для выкупа.Иначе, однако, относились к тем, кто добровольно продал в рабство язычникам себя или детей, а это случалось. Некоторые мудрецы Мишны (до 2 века н.э.) считали, что взрослых «рабов-добровольцев» выкупать не следует, а если у них были дети, то после смерти отца их нужно вырвать из рабства. Позднее, в Талмуде, это драконовское правило смягчили – взрослого «раба-добровольца» не следует выкупать лишь тогда, когда он уже дважды был выкуплен, но продал себя еще раз…***Судя по сказанному выше, установленное Библией и Талмудом отношение к институту рабства и к самим рабам в древней Иудее, являлось по своему милосердию и гуманности весьма необычным для беспощадной античной эпохи. Поэтому многие историки, задавались вопросом: представляло ли собой «еврейское рабство» в действительности такую уж идиллию?Еще в последние столетия Первого Храма пророк Иеремия нападал на тех землевладельцев, кто не освобождал своих еврейских рабов спустя шесть лет. К эпохе Второго Храма относится не одно сообщение из различных источников о еврейских работорговцах, рабовладельцах и рабах. Реформы, проведенные Иеремией в 5 веке до н.э., подтверждают наличие рабов, не освобожденных их владельцами после шестилетнего срока. Имеются свидетельства обширной работорговли между Иудеей и многими странами, включая продажу еврейских женщин.Так, пророк Иоиль (предположительно, конец 5 века до н.э.) жалуется: «сынов Иуды и сынов Иерусалима продавали сынам Еллинов, чтобы удалить их от пределов их» (Иоил. 3:6). Предполагают, что «эллины», упомянутые пророком, могли быть эллинизированными египтянами, но есть свидетельства о еврейских рабах и в самой Греции[9]. Товий, еврейский шейх, живший в 3 веке до н.э. в Заиорданье, имел тесные связи с правителями Иудеи из египетских Птолемеев, и регулярно занимался работорговлей, отправляя в Египет многих еврейских рабов, включая женщин.Двумя веками позднее Антигон, сын хасмонейского царя Аристобула, обещал парфянам тысячу талантов серебра и 500 еврейских рабынь, если они поддержат его притязания на престол в Иудее. Примерно в то же время Бен-Сира свидетельствует в своей книге о том, что много договорных рабов из Иудеи было продано их владельцами за рубеж (Сир. 29:17-20). Наконец, еще позднее, царь Ирод распорядился продавать в рабство иностранцам всех тех евреев, которые осуждены за кражу.Как видим, имеется цепь исторических свидетельств нарушения библейских законов о рабстве среди евреев – все они, будучи проданы за пределы Иудеи, попадали в пожизненное рабство. Исследуя эти свидетельства, относящиеся к библейской эпохе, историки ставят вопрос: не имело ли это место потому, что хозяевам перестало быть экономически выгодным использовать их в своих имениях, в том числе, и из-за льготных условий их содержания и отпуска на свободу через короткий срок?***Соблюдались ли заповеди Библии насчет рабства в послебиблейский период и в какой мере? На этот счет мнения и талмудических мудрецов, и историков расходятся, отмечает Лоувенберг[10]. Ортодоксально настроенные рабби утверждают, что эти заповеди перестали соблюдать еще до угона евреев в Вавилон, что и было, мол, одной из причин, по которой Бог наказал их изгнанием. Ученые рабби с более умеренными взглядами, а среди них и Маймонид, считают, что эти заповеди исполнялись вплоть до разрушения Второго Храма, то есть еще пять столетий.Большой разброс мнений на этот счет имеет место и среди историков, прежде всего, из-за недостатка или недостоверности исторических свидетельств. Считают, что скорее всего евреи практиковали определенные виды рабства вплоть до Великого восстания 67–70 гг. Иначе зачем было бы Симону Бар-Гиору, главе повстанцев-сикариев, выпускать в захваченном им Иерусалиме прокламацию об освобождении в столице еврейских рабов? Иосиф Флавий утверждает в «Иудейской войне», что армия сикариев и состояла, в основном, из освобожденных рабов, беднейших крестьян, хотя включала и знатных граждан.Неизвестно, однако, соблюдались ли в послебиблейский период заповеди Торы, касающиеся рабов-евреев. Если говорить об эпохе Талмуда, то в целом его мудрецы осуждают порабощение еврея евреями, не говоря уже о рабстве у иноверцев: не могут быть «дети Израиля – рабы Божьи в рабстве у смертного человека» (ТВ Бава Камма 116-б). Однако случаи продажи себя в рабство известны среди евреев и в талмудический период, даже среди мудрецов – у патриарха Иудеи Гамлиеля I (1 век н.э.) был раб Товий, славившийся своей ученостью. Считается, что, скорее всего, это были единичные случаи, вызванные особыми обстоятельствами.Как бы там ни было, когда еврея в древности настигала крайняя бедность или, когда возникали иные экстремальные условия, он был вынужден идти в рабство – последнее средство выживания.


[1] Loewenberg, упом. соч., с.127
[2] См. Martin Hengel, Judaism and Hellenism: Judaism and Hellenism: Studies in Their Encounter in Palestine During the Early Hellenistic Period, 2 vol., Philadelphia, 1973.
[3] Loewenberg, упом. соч., c. 128–30.
[4] Loewenberg, упом. соч., c. 129.
[5] См.:- Finley M.I. The Ancient Economy, Berkley, Los Angeles, 1973.- Безгубенко А.А., Категории зависимого населения в исторической концепции М. Финли, Исторический ежегодник, сб. науч. статей, Омский гос. ун-т, Омск, 2000, с. 48–64.
[6] Loewenberg, упом. соч., c. 132–133.
[7] См. David A Fiensy, The Social History of Palestine in the Herodian Period, Mellen Press, 1991.
[8] Loewenberg, упом. соч., c. 135–36.
[9] Martin Hengel, Acts and the history of earliest Christianity, London, 1979, p. 121.
[10] Loewenberg, упом. соч., c. 137–38.

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: