Для многих коллег из сектора весна начинается со встречи на Форуме благотворителей и меценатов FCongress. В этом году организаторы форума предложили поговорить о вызовах и тенденциях 2025 года в благотворительности, проблемах и решениях, связанных с развитием НКО в столице и провинции, новых подходах в фандрайзинге и цифровой трансформации, поддержке частного образования в России, обучении лидеров НКО. Много было на мероприятии и наших партнеров, грантополучателей и экспертов фонда «Абсолют—Помощь».

Помимо программы форума, не менее важен и визуальный образ — изображение, на фоне которого сидят докладчики. Поэтому, как отмечает старший руководитель проектов FCongress Юрий Сухоруков, организаторы всегда очень внимательно подходят к выбору. В прошлом году такой работой стала картина «Теплый вечер. Ласточки» Екатерины Чернышевой, а в 2025 году изображение получило новое прочтение – на него добавили нотные строки из Концертной увертюры для оркестра, Op.60 Антона Рубинштейна, не только знаменитого пианиста, композитора, но и музыкального просветителя, создателя первой российской консерватории в Санкт-Петербурге, филантропа.

Академический vs практический взгляд на благотворительность

На открывающей сессии директор центра «Благосфера» Наталья Каминарская предложила спикерам поразмышлять, чем отличается взгляд на некоммерческий сектор изнутри и снаружи?

Ежегодно о разных аспектах благотворительности выходит довольно много научных и аналитических работ, но сложность в том, что филантропия – междисциплинарная тема. И если посмотреть на нее с точки зрения классической науки, то благотворительность находится где-то посередине между социологией, экономикой, географией, антропологией.

Принципиальное отличие академического взгляда на благотворительность от того, что сектор видит изнутри, – наличие данных для понимания, что хорошо, что плохо, и каким образом это можно доказать. И здесь заключается проблема – сравнимость данных и сложность их измерения. «Так, в разных рейтингах благотворительных фондов, как правило, главным критерием является объем денег, а не социальные эффекты, которые трудно измерить», – отметила Елена Чернышкова, исполнительный директор Фонда наследия русского зарубежья, проректор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Однако несмотря на все сложности российская благотворительность постепенно становится объектом исследований. И уже появляются работы, которые позволяют сравнивать благотворительность в России с другими странами, например БРИКС.

Эксперт видит растущую роль исследований в секторе: «В последние несколько лет ситуация меняется очень быстро. И поэтому растет роль экспертного мнения и исследований. То есть мы стали немного более осознанно смотреть на себя, на тот сектор, в котором мы работаем, и на те тенденции, которые определяют его развитие».

По мнению Марии Морозовой, председателя наблюдательного совета Фонда Тимченко, в секторе сформировалась культура экспертизы, знаний, выросло доверие общества к НКО. Во многом благодаря работе крупных частных и корпоративных фондов, которые задали тренд на появление культуры осознанности и ответственности за результат.

«Была разработана система планирования, мониторинга, оценки социальных результатов. Конечно, это была очень сложная задача. Мы понимали, что с учетом тех больших возможностей и ресурсов, которые у нас есть, мы и задачи перед собой должны ставить более системные, то есть наша деятельность должна приводить к долгосрочным, устойчивым изменениям в жизни людей в сообществе. Это была не только сложная, но и достаточно дорогостоящая работа. И она также потребовала дополнительных усилий со стороны НКО, потому что их проекты уже стали рассматриваться через призму достижений тех или иных реальных изменений», — говорит Мария Морозова.

И если поначалу мониторинг и оценка воспринимались в секторе как избыточный контроль со стороны донора, то в результате такой подход усилил сектор в целом. Так, фонды смогли достаточно своевременно видеть ошибки, корректировать свои программы и повышать эффективность.

Несмотря на то, что эмоции продолжают быть основным драйвером в благотворительности, рациональности становится все больше. Как со стороны жертвователей, так и со стороны организаций, обратила внимание Эльвира Гарифулина, исполнительный директор БФ «Абсолют—Помощь». «В благотворительности рациональное сочетается с эмоциональным. Как показывают исследования, жертвователи хотят знать, на что пойдут деньги и как благодаря их пожертвованиям системно решаются социальные проблемы.

Некоммерческие организации стали профессиональнее, нарастили компетенции, научились выстраивать и отлаживать процессы, которые помогают приходить к результатам — показывать, как меняется жизнь тех, кому они помогают. Ценностный подход, реальная эмпатия, человечность и организация достижения результатов с учетом ограниченных ресурсов — сильные стороны многих НКО, за этим будущее», — отметила она.

Столица vs провинция: где рождаются тренды в благотворительности

Каждый год на Форуме благотворителей и меценатов проводят сессию, посвященную развитию благотворительности в Москве и регионах. В этом году участниками дискуссии стали четверо наших грантополучателей. Спикеры уверены: тренд на партнерство государства с НКО есть как в Москве, так и за ее пределами.

Например, фонд «Дедморозим» из Перми, который развивает детскую паллиативную помощь, помимо грантов реализует и субсидии от министерства социального развития, и госсоцзаказ от министерства здравоохранения. Надежда Ли, соучредитель и директор фонда «Дедморозим» рассказала про механизм госсоцзаказа. Для НКО плюс в том, что он рассчитан на весь год. Это позволяет планировать работу большой команды — для «Дедморозим» это 4-6 выездных команд по всему краю. Для министерства здравоохранения — высокая степень мотивированности оператора во всем, что касается качества работы. «Мы всегда привлекаем не менее 50% дополнительных средств для того, чтобы оказывать смежные дополнительные услуги. Максимально прозрачны, наша деятельность понятна, видна. Методически нас поддерживают и ресурсный центр «Грани», и федеральные эксперты», — объясняет Надежда Ли. Без методической поддержки, например, сложно было бы с нуля запустить в регионе услугу выездной паллиативной помощи детям.

Основное отличие от Москвы — нет конкуренции. Никто больше из НКО детской паллиативной помощью в Прикамье не занимается, не с кем разделить ответственность, некому передать нишевые направления — например, предоставление нянь на дому семье, где есть ребенок с третьей степенью ограничений жизнедеятельности.

Светлана Шифрина, директор фонда «Искусство быть рядом» из Москвы, отмечает, что в столице из-за большого количество организаций сложнее заинтересовать доноров. «С другой стороны, это задает уровень качества. Ты должен доказывать донору важность того, что ты делаешь, уметь оценивать импакт. Очень надеемся, что это качество мы транслируем в том числе в регионы», — говорит Светлана Шифрина.

При этом, замечает она, многие направления работы с людьми с ментальной инвалидностью были задуманы и впервые реализованы именно в регионах. «Сделано в Москве — не априори правильно. Как раз возможность тиражирования проекта в разных регионах, у каждого из которых своя специфика, говорит о его качестве, об универсальном дизайне», — уверена Светлана.

Алина Сетова, президент БФ СТ «Всё получится!» из Санкт-Петербурга, считает, что больше трендов рождается в Москве хотя бы потому, что в столице выше концентрация людей, которые уже удовлетворили свои базовые потребности и хотят заниматься решением социальной проблемы, вложив в это свои компетенции. При этом донору все равно, из какого города НКО, ему важно совпадение ценностей, которые он видит в проекте, результатах, в том, какая команда с этим проектом работает. «Но у донора есть боль — как найти региональные НКО, помощь которым будет эффективна. И здесь решением могут быть федеральные НКО, которые работают с провайдерами — региональными НКО», — говорит Алина Сетова.

Обсудили на сессии и те тренды, которые сейчас только зарождаются. Надежда Ли напоминает, что во всех организациях появилась новая значимая целевая аудитория, которая нуждается в поддержке и в выделении ресурсов — это собственные сотрудники. Для регионов кадровый голод особенно острый — люди часто уезжают в столицу, где зарплаты выше. Если нет возможности конкурировать финансово, нужно придумывать, как создать дополнительные ценности для людей.

В офисе «Дедморозим», изучив опыт IT-компаний, внедрили некоторые фишки — например, возможность приводить питомцев на работу. Марина Аксёнова, директор БФ «Солнечный город» из Новосибирска считает, что и региональным, и столичным НКО необходимо думать об образовании, о развитии управленческих навыков и эмоционального интеллекта: «Я за повышение осознанности лидеров команд, руководителей, за то, чтобы люди понимали, для чего они в этой тяжелой работе находятся. За то, чтобы было больше организаций, которые и сердцем, и делом могут объединять вокруг себя команды и делать нашу жизнь вне зависимости от обстоятельств краше, лучше».

Наследие Антона Рубинштейна: прошлое vs настоящее

Самый творческий момент программы форума – заключительные сессии, на которых эксперты обсуждают образы благотворительности в литературе, живописи, балете, киноискусстве. В 2025 году такой темой стала музыка. На примере жизни и творчества Антона Рубинштейна Анастасия Урнова, доцент Школы коммуникаций НИУ ВШЭ, и Анна Фефелова, музыковед, куратор просветительских программ musicAeterna, попытались разобраться, как ему удалось создать то, что уже работает более 150 лет и какие трудности пришлось преодолеть.

Антона Рубинштейна во всем мире знают как композитора и величайшего пианиста своего времени. При этом его имя в нашей стране не столь известно. Почему так получилось? «Это такая досадная несправедливость, которая в обозримом будущем может быть исправлена. Многие вещи, которые делал Антон Рубинштейн и идеи, которыми он руководствовался, до сих пор звучат актуально и прошли проверку временем», — говорит Анна Фефелова.

Главное достижение Рубинштейна – это создание консерватории как системного продолжительного профессионального образования, доступного всем. Чтобы поступить в консерваторию, нужно было только обладать музыкальным дарованием и ничего больше. По тем временам (да и по нынешним) это особенно редкая возможность. Кроме того, Рубинштейн думал о развитии музыкальной культуры в России. Так появилось Русское музыкальное общество, благодаря которому люди могли учиться слушать музыку.
«Антон Рубинштейн создавал мир, в котором хотел жить. И это отняло у него 10 лет жизни, которые он полностью посвятил тому, чтобы добиться от властей и от общества поддержки на создание системы музыкального образования», — говорит Анна Фефелова. В 33 года он подал первый проект об открытии музыкальной академии, и через 10 лет консерватория была создана.

«То есть он понимал для чего это нужно и не останавливался. Но прежде всего, конечно, у него были близкие по духу друзья, музыканты, с которыми он постепенно формировал круг единомышленников», — поясняет Анна.

Композитор до 38 лет зарабатывал совсем немного, но интерес к благотворительности и желание жертвовать ему были свойственны уже тогда. «Он говорил: «Мне отдавать гораздо важнее, чем брать. Я беру для того, чтобы мне было чем делиться». И, собственно, таким он остался всю жизнь. И когда он стал получать невероятные гонорары, большая часть этих денег уходила на благотворительность. Он вложил в консерваторию и в Русское музыкальное общество не только свое время, талант и пыл, но и деньги», — говорит Анна.

Как и у любого человека, в его жизни были периоды, когда он чувствовал себя несчастным. Осознание того, что он делает важные вещи, даже в самые темные времена давало ему опору. И, конечно, спасала музыка. Антон Григорьевич играл каждое утро, независимо от того, есть ли у него концерт в этот день или нет. Большой популярностью у зрителей пользовались его летние концерты в Тифлисе, где он гостил на даче друга. «Утром он садился играть.

А вокруг дома были поля, поля, и вот однажды он вышел на улицу и оказалось, что на поле все вокруг заполнено людьми. В какой-то момент на эти концерты стало собираться до тысячи человек. Для него это была идеальная форма: он играл для себя, а все вокруг слушали. Это была, мне кажется, самая настоящая благотворительность. Он делился своим талантом с людьми, которые приходили к нему. Это был настоящий духовный союз публики и музыканта», — рассказывает музыковед.

В 2024 году для популяризации личности и творчества талантливого пианиста, композитора, музыкального просветителя и филантропа был создан Центр наследия Антона Рубинштейна. Соучредитель Центра — фонд социальной помощи и поддержки «Свет».

Фото предоставлено FCongress