Благотворительность для человека, который только начинает ею заниматься, ‒ это минное поле: не всегда работающее на вашей стороне законодательство, личные предубеждения, ошибки коллег, а иногда и просто злой умысел могут сильно подорвать веру в это благородное дело.

О том, как помогать людям грамотно и эффективно, и какие неожиданные препятствия могут возникнуть на этом пути, шла речь на дискуссии #ГраблиБлаготворительности, которая состоялась 31 января в Общественной палате РФ при поддержке Центра развития филантропии «Сопричастность» и журнала «Бизнес и общество».

У каждого свой путь в благотворительность. Кто-то, отталкиваясь, от личных причин и побуждений, приходит в фонд и придерживается норм и договоренностей, выработанных сообществом, а кто-то набивает шишки в одиночку, прокладывая свою тропинку.

И если намерения искренние и «армия» благотворителей растет, а технологии понятны и прозрачны, то и те, и другие приходят к одним правилам.

Успешный блогер, писатель, мотивирующий спикер Ольга Савельева рассказала о своем пути в благотворительность и сформулировала 10 основных тезисов, которые на сегодняшний день являются ее основными выводами.

1. Блогеры несут ответственность за свои тексты. Я горжусь тем, что ни один герой моих благотворительных публикаций не оказался мошенником или обманщиком. Все люди, истории, диагнозы ‒ реальны.

2. Когда я писала посты в поддержку благотворительных фондов, то фонды представляли отчеты о расходовании средств. Когда я писала посты в поддержку обычных людей в беде, то не просила у них отчетов, и они давали или не давали отчеты по своему усмотрению. У многих моих героев не было отчетов. Вот в этом месте и начинается токсичность.

3. Я много писала о благотворительности, но мало читала, и не знала о масштабах циничного мошенничества в этой сфере. Когда прочла, была поражена, как недооценила дискредитированность этой отрасли.

4. К сожалению, отчет ‒ не панацея и от настоящих мошенников он не спасет. Но это не значит, что отчет не нужен. Нужен! Отчет для фонда ‒ это декларация прозрачности его деятельности, для обычного человека со сбором на личную карту ‒ это этическая необходимость и способ защититься от обвинений в токсичности.

5. 95% историй/ситуаций попадает под фондовые (ну, то есть можно обратиться в фонд за помощью), 5% ‒ нет. Работать в поддержку фондов мне удобнее, надежнее и спокойнее. Поэтому свою деятельность я теперь «перепрофилирую» под поиск фонда под конкретную беду просителя.

6. Я не могу гарантировать, что если кто-то из близких и знакомых мне людей попадет в «нефондовую» беду, я не напишу о нем пост. В случае, если я о нем напишу, я попрошу его (порекомендую!) обязательно разместить отчет о потраченных средствах. Не заставлю, не задавлю и не запугаю. Попрошу. Моя ответственность ‒ достоверность героя и ситуации. Ответственность моего героя ‒ отчет. Я не умею отчитываться по чужим банковским картам.

7. Благотворительный фонд ‒ не индульгенция от мошенничества и токсичности. И даже у самого надежного фонда есть репутационный щелбан, когда их так или иначе обманули или подставили. Важно: фонды также надо выбирать очень внимательно.

Я веду свой реестр фондов, с которыми работаю. Это те фонды, где я лично знаю директора или администрацию.

8. Если человек делаете репост непроверенной информации от незнакомого источника, он является донором токсичности.

9. Благотворительность ‒ это сфера, в числителе которой доверие, в знаменателе ‒ ответственность. Будьте ответственны в выборе тех, кому доверяете. Фонды, врачи, родители, блогеры ‒ это люди. А любого человека можно обмануть.

10. За добро приходится побороться, но это не повод отказаться от добрых дел.

Доверяй, но проверяй. Личная ответственность

О том, что надо всегда проверять информацию и не верить на слово, Ольга Савельева показала на примере передачи посылок в школы-интернаты. Долгое время она верила в добросовестность дарителей, но в какой-то момент решила проверить, что же именно передают: «Там были очень старые и плохие вещи, с выпоротыми молниями и пуговицами. У меня случился шок, потому что представила, как бы я выглядела в глазах администрации, когда принесла бы этот «дар». И поняла, что я уже полтора года не знаю, что я приношу детям.

Сейчас подобное может быть в репостах непроверенной информации. Один раз была публикация про несуществующего ребенка. И я поняла очень важную вещь: не нас обманули, а мы позволили себя обмануть. Это история про ответственность».

Не собирать деньги, если они идут на личную карту

Крайне важно работать не только с фондами, в которых вы уверены, но и с людьми, в чьей честности не сомневаетесь.

Например, Ольга Савельева рассказала о случае, когда она столкнулась со сбором средств на личную карту. Оказалось, что карта принадлежала директору благотворительного фонда. Поэтому блогер убеждена, что сотрудничать нужно только с организациями, деньги которым идут именно на их счета, но никак не на личные карты. Но в фондах тоже работают обычные люди, которые могут распорядиться средствами по-своему.

Также ненормально, когда проситель не хочет обращаться за помощью в фонд. Если человек не может собрать нужные документы, то это либо мошенничество, либо недостаточная мотивация.

Руководитель фонда «Предание» Владимир Берхин также категорически против сбора на личные карты, считая его недобросовестным способом, который невозможно контролировать извне.

Также он призывает информировать региональные центры сбора помощи об альтернативных методах сбора средств: «Совершенно обычная ситуация в провинции, когда местный благотворительный фонд не в курсе, что можно иначе, чем он делает. Считается в порядке вещей, когда директору фонда говорят: «Вы знаете, на карту собирать плохо по таким-то и таким-то причинам». Он отвечает: «А что? Кто-то не собирает на карту?».

Повышение информированности в среде некоммерческого сектора – необходимый шаг в повышении культуры благотворительности.

Руководствоваться принципом прозрачности в сборе средств

Владимир Берхин уверен, что нужно вести строгую отчетность, чтобы избежать личного фактора и природного желания потратить полученные легким путем деньги «не туда».

Его фонд придерживается ведения крайне подробной и видимой отчетности (например, каждое пожертвование отображается на сайте). Помимо этого за процессом использования денег нужен контроль со стороны человека, на которого руководитель фонда не оказывает влияния. Сейчас БФ «Предание» занимается разработкой системы, позволяющей пользователям определять недобросовестные благотворительные организации: «Пытаемся сделать такой инструмент, чтобы любой человек, осведомленный о деятельности фонда, мог, пройдя тестирование, понять, насколько вероятно, что эта организация может нецелевым образом распорядиться деньгами. У нас была идея сделать пользователями этого ресурса, помимо частных лиц, которые хотят жертвовать, сами фонды, чтобы понять, насколько рискованно ведется деятельность».

Искать профессионалов

Татьяна Бачинская, исполнительный директор АНО “Центра развития филантропии «Сопричастность»”, рассказала, как начинался ее путь в благотворительность. В 2000 году, когда она работала в Ассоциации российских банков, к ней обратились с просьбой помочь пострадавшим от взрыва, произошедшего в подземном переходе на Пушкинской площади. Приехав в ожоговое отделение и убедившись, что срочно нужны «жидкие бинты» и другие медицинские материалы, Татьяна открыла в одном из банков специальный счет (работа в АРБ позволила сделать это бесплатно). Из-за недостаточности информации и опыта средств поступило очень мало, их пришлось собирать у друзей и коллег. «Круг благотворительных организаций за 19 лет, конечно, стал намного шире, теперь можно легко найти профильный надежный фонд. Сейчас я бы в первую очередь стала искать такой», - отметила она.

Что делать, если спасти человека уже нельзя?

Сбор денег для неизлечимо больных и умирающих ‒очень деликатная и сложная этическая тема, и в ней каждый руководствуется своими моральными принципами и установками.

На дискуссии прозвучали разные мнения по этому поводу. Владимир Берхин, считает, что «Запретить такое [сбор средств для больных в терминальной стадии] нельзя. Это неизбежное явление. Все, что я могу сделать, – постараться в этом не участвовать, как бы мне ни было жалко этого ребенка, как бы я ни сочувствовал его отцу. Больше ничего не могу. У меня в такой ситуации не хватит духа ходить и активно всем рассказывать, что не надо давать ему денег. Может быть, я недостаточно мужественный для этого человек, но я на такие вещи, как правило, не решаюсь».

Елена Кузнецова, учитель Детского онкологического центра имени Димы Рогачева, считает, что нельзя лишать людей надежды и веры в чудо, приводя пример: «Открывается сбор под ребенка, которому два года, который 100% инкурабелен. 100%, даже не 99%. Мы все равно открываем сбор, потому что есть отец, который говорит, что он будет бороться до последнего, что это его право. Могу сказать, что чудеса случаются. В моей жизни был один случай, и после него я верю во все».

Несмотря на порой не совпадающие точки зрения, дискуссия оказалась полезной и актуальной. Ведь именно такие обсуждения позволяют посмотреть на проблему с разных сторон, познакомиться с практикой более опытных коллег, чтобы как можно меньше наступать на пресловутые #ГраблиБлаготворительности.

Фото - Мария Аксёнова